Она немного оробела перед Эдди и даже перед Моской и сказала Эдди, словно оправдываясь:— Немецкие врачи ничем не могли мне помочь.— У нас есть лекарства, которые они не могут достать, — самодовольно сказал Эдди. — Капитан Эдлок сделает все как надо. Ну, можете идти.Моска и Гелла вышли из здания управления гражданского персонала. Немцы-клерки в приемной оторвались от своих бумажек и с любопытством стали разглядывать ее, отметив про себя, что этот уродливый американец с грубыми замашками и свирепым лицом выбрал себе очень миленькую девушку — высокую, худенькую, которая была полной противоположностью той, кого они рисовали в своем воображении.Они прошли в глубь территории базы, миновав множество дорожек, ведущих к ангарам и взлетно-посадочным полосам, обогнули административное здание и наконец добрались до длинного низкого барака, где располагался медпункт базы.В сверкающем белизной стен зубоврачебном кабинете, как и в черном кожаном кресле, никого не было. Вошел немец-врач в белом халате. Он сказал:— Капитан Эдлок попросил меня принять вас.Он сейчас занят. Прошу вас, — и указал Гелле на кресло.Сняв шляпку с вуалью, она подала ее Моске, потом приложила ладонь к вспухшей щеке, словно желая скрыть ее от посторонних глаз, и села в кресло. Моска стоял рядом, и она схватила его за руку. Увидев опухоль, немец прищурился. Он помог ей раскрыть рот пошире, надавив решительно, но осторожно на нижнюю челюсть. Он долго рассматривал полость рта, потом повернулся к Моске и сказал:— Пока инфекция не выйдет, нельзя трогать.Воспаление захватило всю десну и дошло до кости. Ей нужно колоть пенициллин и делать горячие компрессы. Когда опухоль спадет, я удалю корень зуба.Моска спросил:— Вы можете делать ей уколы?Немец пожал плечами:— Я не могу. Пенициллин выдается только американским врачам, которые имеют право им пользоваться. Позвать капитана Эдлока?Моска кивнул, и немец вышел.Гелла улыбнулась Моске, словно извиняясь за причиненное ею беспокойство, но смогла выдавить лишь беспомощную полуулыбку. Моска улыбнулся и сказал:— Все в порядке.Он положил шляпку с вуалью на стул.Ждали они долго. Наконец появился капитан Эдлок. Это был полноватый молодой человек с добродушным лицом. Китель сидел на нем мешковато, галстук был распущен, воротник рубашки расстегнут.— Ну, давайте посмотрим, — сказал он приветливо и запустил пальцы Гелле в рот. — Да, боюсь, мой помощник прав, — и он кивнул в сторону застывшего в дверях немца, — ей надо колоть пенициллин и делать компрессы. Когда опухоль сойдет, мы все сделаем без труда.Моска, заранее зная ответ, все же спросил:— Вы можете дать ей пенициллин? — и понял, что произнес этот вопрос злобно и грубо и что сам вопрос был сформулирован не правильно. Он почувствовал, как Гелла сильно сжала его ладонь.— Увы, увы, — покачал головой капитан Эдлок. — Вы же сами знаете. Я готов ради вас нарушить инструкцию, но если я это сделаю, то все солдаты начнут водить ко мне своих девчонок.А за пенициллин мы строго отчитываемся.— У меня скоро будут готовы брачные бумаги, — сказал Моска. — Это обстоятельство не меняет дела?— Увы, — сказал капитан Эдлок. Моска понял, что тот искренне сожалеет. Капитан задумался. — Вот что, как только ваши документы вернутся подписанными из Франкфурта, дайте мне знать — я смогу обеспечить ей полный курс лечения. Не будем дожидаться оформления брака. Я и сам не хочу терять время на формальности, когда тут такое серьезное заражение.Гелла надела шляпку и вуаль, пробормотала слова благодарности немцу. Тот похлопал ее по плечу и сказал Моске:— Постоянно делайте компрессы. Возможно, опухоль опадет и так. Если станет хуже, отвезите ее в немецкий госпиталь.Когда они выходили из кабинета, Моска заметил у пожилого немца-дантиста выражение озабоченности на лице, словно здесь к Гелле отнеслись довольно легкомысленно.Вернувшись в управление гражданского персонала, он все рассказал Эдди. Гелла сидела за столом Моски.Эдди кипятился:— Слушай, сходи ты к адъютанту и поговори с ним: может, удастся поторопить Франкфурт с этими бумагами?Моска обратился к Гелле:— Посидишь тут или хочешь пойти домой?— Я подожду, — ответила она, — но не задерживайся. — Она пожала ему руку, ее ладонь была влажной от пота.— Тебе точно хорошо? — спросил он.Она кивнула, и Моска ушел.Адъютант разговаривал по телефону: в голосе вежливые интонации, открытое простодушное лицо выражало уважение к неодушевленному инструменту. Он слегка кивнул Моске, давая понять, что скоро закончит. Положив трубку, он любезно спросил:— Чем могу служить?Моска не сразу нашелся, что сказать, робея и волнуясь. Наконец он выдавил из себя:— Я бы хотел узнать, что слышно о моем прошении на вступление в брак. Бумаги вернулись?— Еще нет, — ответил адъютант вежливо и стал листать фолиант армейского устава.Моска, поколебавшись, спросил:— Нельзя ли каким-нибудь образом поторопить их там?Адъютант, не поднимая глаз, ответил:— Нет.Моска пересилил желание повернуться и уйти.— Как вы думаете, если я сам поеду во Франкфурт, это может ускорить прохождение бумаг? Может быть, вы посоветуете мне, к кому обратиться?Адъютант захлопнул толстый том и, впервые взглянув на Моску, сказал довольно резко:— Послушай, Моска, ты жил с этой девицей целый год и подал прошение на вступление в брак лишь спустя полгода после того, как был отменен запрет. И вдруг такая спешка. Я не могу, конечно, запретить тебе съездить во Франкфурт, но и гарантировать, что это поможет, тоже не могу. Ты же знаешь, как я отношусь ко всем этим попыткам действовать в обход нормальной субординации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87