При виде Моски ее лицо всегда приобретало другое выражение — его озаряла радость, — которое на него самого нагоняло легкое чувство вины и страха, ведь она все в своей жизни теперь связала с ним. Словно и не ощущала тех опасностей, которые подстерегали их в жизни.— У меня были дела в городе, и я не стал возвращаться на базу, — сказал Моска.Лео оторвал глаза от книги, кивнул ему и продолжал читать.Моска полез в карман за сигаретой, и его пальцы нащупали удостоверение того немца.— Довезешь меня до полицейского управления после ужина? — спросил Моска Лео и бросил удостоверение на стол.Лео кивнул и спросил:— Что это?Моска рассказал им, что случилось. Он заметил, что Лео смотрит на него с удивленной ироничной улыбкой. Гелла ничего не сказала и разлила горячий суп по чашкам. Потом поставила сковородку с беконом на плиту.Они осторожно пили суп, макая в него сухарики. Гелла взяла со стола голубое удостоверение.Держа чашку одной рукой, другой она раскрыла удостоверение.— Он женат, — сказала она. — У него голубые глаза, каштановые волосы, он печатник в типографии. Хорошая работа. — Она изучала фотографию. — Он не похож на злодея. Интересно, есть ли у него дети?— Разве там не сказано? — спросил Моска.— Нет, — ответила Гелла. — У него шрам на пальце. — Она уронила удостоверение на стол.Лео откинул голову назад, выливая остаток супа себе в рот, потом склонился над столом. Его щека слегка задергалась.— Скажи, — спросил он Моску, — почему ты не пошел сразу с этим человеком в полицейское управление? Это же недалеко.Моска улыбнулся в ответ:— Я хотел его припугнуть. Я вообще ничего не собираюсь делать. Я просто хотел его припугнуть.— Он же ночь не будет спать, — сказала Гелла.— Он этого заслуживает, — свирепо и, словно оправдываясь, буркнул Моска. — Не хрена ему было совать нос не в свои дела!Гелла подняла на него светлые серые глаза.— Ему просто стало стыдно, — сказала она. — Мне кажется, он почувствовал и свою вину за то, что эти дети попрошайничают и подбирают с тротуара грязные окурки.— Ну и хрен с ним, пускай немного попотеет!Послушай, может, ты дашь нам этот бекон, пока он совсем не сгорел?Гелла поставила сковородку с беконом на стол и достала буханку серого немецкого хлеба. Покончив с бутербродами, Лео и Моска встали из-за стола, и Лео стал искать ключи от своего джипа.Гелла снова взяла удостоверение и посмотрела на адрес.— Послушай! — воскликнула она. — Он живет на Рубсамштрассе. Это даже ближе, чем полицейское управление.Моска отрезал:— Не надо мне капать на мозги. Мы едем в клуб. — И улыбнулся ей, когда она склонила ему на грудь голову с туго стянутыми, словно шлем, светлыми волосами. Эти сентиментальные знаки внимания всегда доставляли ей радость, хотя он над ними посмеивался и никогда сам не проявлял инициативы. — Хочешь, я привезу мороженого?Она кивнула. Когда он выходил из комнаты, она крикнула ему вслед:— Это же по пути в клуб!В джипе Лео спросил:— Куда мы едем?— Ладно, черт побери, поехали к тому парню. — Моска покачал головой. — Ну и достали же вы меня оба.— Мне-то что, — сказал Лео. — Но это и впрямь по дороге. И к тому же я сам знаю, что значит «попотеть», как ты выразился. Это ты очень точно сказал. — Он повернулся к Моске и печально улыбнулся.Моску передернуло.— Я этого гада даже видеть не хочу. Может, сходишь к нему, а, Лео?— Только не я, — сказал Лео с усмешкой. — Ты забрал, ты и верни.Они легко нашли нужный адрес — это был частный домик на две семьи, в котором сейчас из-за дефицита жилья теснилось сразу несколько семей. На входной двери висел список жильцов с указанием квартир против каждой фамилии. Моска стал сверять фамилии на списке с фамилией на удостоверении. Он поднялся на второй этаж и решительно постучал в дверь. Дверь тут же открылась. Он понял, что за ним наблюдали из окна и ждали этого стука. Показавшийся в дверном проеме мужчина был тот же самый: круглая продолговатая голова, суровые черты лица, только на лице застыла напряженная маска, несколько оттененная лысым черепом. Немец посторонился, пропуская Моску в квартиру.Он прервал их вечернюю трапезу. На столе в комнате стояло четыре тарелки с черным соусом, в котором плавали темные измельченные овощи и большие картофелины. В углу стояла кровать, а за ней висела кое-как присобаченная раковина, над которой темнела картина в коричневых и темно-зеленых тонах. Женщина с зачесанными назад волосами выталкивала двух ребятишек в соседнюю комнату. Но, обернувшись на вошедшего, она выпустила детей из рук. Обитатели квартиры молча смотрели на Моску и ждали, что он скажет.Он отдал немцу голубое удостоверение. Тот взял его и спросил, задохнувшись:— Да?Моска сказал:— Вам не надо ходить в полицию. Забудьте о случившемся.Суровое лицо немца побелело. Чувство облегчения, страх, шок от пережитого, визг тормозов джипа, остановившегося у его дома, — все смешалось в его сознании, и яд ожег ему кровь. Он дрожал. Ему на помощь бросилась жена и усадила его на деревянный стул у стола.Моска, смутившись, сказал женщине:— Что такое? Что с ним?— Ничего, — ответила она деревянным голосом. — Мы решили, что вы приехали забрать его, — ее голос дрогнул.Заплакал мальчик. На его личике был написан испуг, точно стены его маленького мирка вдруг рухнули. Моска, думая, как бы его успокоить, шагнул к нему и протянул плитку шоколада. Ребенок еще пуще перепугался и истерически зарыдал на высоких нотах, так что его вопли стали почти неслышными. Моска выпрямился и беспомощно взглянул на женщину. Она подала мужу стаканчик шнапса. Пока он пил, женщина бросилась к ребенку, ударила его по губам и взяла на руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87