Моска чуть не замахнулся на него, когда он заговорил:— Я не это имею в виду. Многие из офицеров, здесь находящихся, возможно, совершили куда больше подвигов на войне, чем тебе может даже присниться, но никто из них не позволит себе ничего подобного. — Голос адъютанта был мертвенно-спокойным, холодным, рассудительным, но не примирительным.Моска поборол в себе гнев и, подобно своему собеседнику, заговорил с холодным спокойствием, словно подражая его манере.— Ладно, — сказал он. — Я был не прав, я прошу прощения. Но только не тебе вешать мне эту туфту про гражданских.Адъютант улыбнулся, не чувствуя себя оскорбленным, — у него был вид священника, отягченного заботами своего долга.— Но ты должен понять то, о чем я говорю.Моска ответил:— О'кей, я понимаю. — И, невзирая на все его самообладание, эти слова прозвучали с покорным смирением, и, вернувшись к столу, он почувствовал, что сгорает от стыда. Он увидел, как Эдди Кэссин старается спрятать свою улыбочку и ободряюще подмигивает ему. Офицер, чья очередь была метать кости, здоровенный южанин, сказал с характерным протяжным выговором настолько громко, чтобы адъютант мог его услышать:— Слава богу, что ты не выиграл у полковника еще десятку, а не то нам бы пришлось вывести тебя на двор и расстрелять.Все, кроме Моски, засмеялись. Он слышал, как за его спиной адъютант весело болтал с кем-то, смеялся и пил, словно ничего не случилось. Глава 10 Моска и Гордон Миддлтон оставили свои дела и начали подслушивать: из-за чуть приоткрытой двери в кабинет Эдди до них доносился голос девушки.— Эдди, я только на минутку. Это очень важно. — Ее голос слегка дрожал.Эдди холодно и вежливо ответил:— Да-да, пожалуйста, я слушаю.Девушка сказала неуверенно:— Я знаю, ты меня предупреждал, чтобы я не приходила к тебе в кабинет, но ты сам уже давно у меня не бываешь.Моска и Гордон с усмешкой переглянулись и внимательно прислушались.Девушка продолжала:— Мне нужен блок сигарет.Наступило молчание. Потом Эдди ехидно спросил:— Да, и какой же сорт?Но девушка не уловила саркастического тона, предполагавшего отказ.— О, да это не имеет значения! — сказала она. — Мне нужны сигареты для врача. Это его цена.В голосе Эдди по-прежнему звучала холодная вежливость:— Ты нездорова?Девушка кокетливо хихикнула:— Ох, Эдди, да ведь ты сам знаешь. У меня будет ребенок. — И добавила успокаивающим тоном, словно беспокойство за ее благополучие могло заставить его отклонить ее просьбу:— Но это не опасно.Моска и Гордон понимающе кивнули друг Другу и беззвучно рассмеялись — не над девушкой, а над Эдди, над его, как они решили, смущением и над тем, что его связь обойдется ему в блок сигарет. Но после следующей реплики Эдди улыбки сползли с их губ. Он был так же вежлив и бесстрастен, но в его голосе теперь появилась нотка веселого злорадства:— Пусть тебе поможет твой немецкий дружок.От меня ты не получишь ни одной сигареты. И, если ты еще раз зайдешь в этот кабинет, тебя тут же уволят с базы. А теперь марш работать.Девушка заплакала и сказала дрожащим голосом:— У меня нет друга. Это твой ребенок. Я уже на третьем месяце, Эдди.— Я сказал, — отрезал Эдди Кэссин.Девушка взяла себя в руки. Его грубость ее разозлила:— Ты не появлялся целый месяц. Я не знала, придешь ли ты снова. Тот парень просто приглашал меня на танцы. Клянусь. Ты же знаешь, что ребенок от тебя. Что тебе стоит достать блок сигарет?Моска и Гордон услышали, как Эдди снял телефонную трубку, попросил телефонистку соединить его с начальником охраны военно-воздушной базы. Затем девушка с ужасом сказала:— Помогите мне, мистер Кэссин, пожалуйста!Потом они услышали, как открылась дверь в коридор и как она захлопнулась, и Эдди сказал телефонистке:— Спасибо, уже не надо.Эдди Кэссин вошел к ним в комнату, и на его тонком приятном лице играла довольная улыбка.— Как вам понравилась эта сценка? — спросил он.Моска откинулся на спинку стула и презрительно сказал:— Ну и гад же ты, Эдди!Гордон Миддлтон сказал:— Я дам тебе для нее сигарет, Эдди.Он произнес это без всякого презрения, а просто довел это до сведения Эдди, словно единственная причина, по которой Эдди отказал девушке, состояла в том, что он не хотел тратиться.Эдди взглянул на них насмешливо и ухмыльнулся:— О боже! Какие мы отзывчивые! Как мы хотим помочь бедной девушке! Слушайте. Эта маленькая сучка постоянно имела мужика на стороне. Он выкуривал все сигареты, которые я ей давал, жрал шоколад и консервы, которые, я-то думал, доставал для нее. — И он рассмеялся с искренней веселостью. — К тому же у меня с ней давно все кончено. И я знаю, что на черном рынке плата за аборт составляет полблока.Дверь распахнулась, и вошел Вольф. Он их поприветствовал:— Здорово, ребята! — Поставил свой портфель на письменный стол и сел, тяжко вздохнув. — Ну, и чему вы тут веселитесь? — Он улыбнулся им, и его мучное белое лицо осветилось неподдельной радостью. — Поймал двух фрицев, воровавших кофе. Знаете, что им разрешают уносить домой суп в чайниках? Так вот, эти суки клали кофе на дно чайника, посыпали песком, а сверху наливали суп. Только не спрашивайте, как они потом выгребали оттуда песок.Этот рассказ почему-то разозлил Эдди. Он мрачно сказал:— От Вольфа Трейси* никому не уйти. Поведай нам, Вольф, как тебе это удалось! * Намек на персонаж комиксов 30-х годов — детектива Дика Трейси. Вольф хмыкнул:— Ха, кто бы мог догадаться!? Просто, как все гениальное. Подпустил к ним в курятник своего петушка.Миддлтон поднялся.— Пожалуй, я сегодня пораньше отправлюсь, ладно, Эдди?— Ради бога! — ответил Эдди.Вольф поднял руку:— Погоди, Гордон. — Гордон остановился у двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87