Помощь подоспела лишь через два часа. К этому времени от домика остались головешки, а от журналиста и его близких – обугленные кости. Пресса, конечно же, подняла крик, полиция провела тщательное расследование, но не обнаружила никаких следов поджога. И вынесла заключение, что погибшие отравились дымом и не смогли выбраться из горящего дома. Дело закрыли.
Но самое интересное началось позже. Через несколько месяцев после трагедии поползли слухи. Анонимы извещали ФБР, полицию, средства массовой информации о том, что пожар стал местью небезызвестного дона Априле. Пресса, естественно, потребовала провести повторное расследование. Его провели, с тем же результатом. Однако пусть доказательств причастности дона Априле к смерти журналиста и его семьи не нашли, история эта стала еще одним подтверждением жестокости дона.
В данном случае общественное мнение полностью разошлось с мнением властей. Последние нисколько не сомневались, что дон тут ни при чем. Все знали, что мстить журналистам не имеет смысла. Их пришлось бы убивать тысячами, но проку от этого не было бы никакого. И дон слишком умен, чтобы идти на такой риск. Однако история эта не канула в Лету. Некоторые агенты ФБР высказывали предположение, что дон сам способствовал появлению этого слуха. И не давал ему умереть. В назидание новым поколениям писак.
Дона отличала не только жестокость, но и щедрость. Тот, кто служил ему верой и правдой, богател и мог ничего не бояться в этом тревожном мире. Дон щедро награждал, но карал беспощадно. Таким его знали и друзья, и враги.
После встреч с Портеллой и Силком дон Априле перешел к последнему этапу перехода на заслуженный отдых. Он вызвал в Америку Асторре Виолу, положив конец его одиннадцатилетней ссылке.
Ему требовалась помощь, и он знал, что Асторре в полной мере подготовлен для того, чтобы выполнить стоящие перед ним задания. Дон симпатизировал Асторре, выделяя его среди своих детей. Даже ребенком, не по годам общительный, Асторре всегда был лидером. Он любил дона, но не боялся его, что иной раз случалось с остальными детьми. В десять лет Асторре уже однозначно выражал свою независимость от двадцатилетнего Валерия и восемнадцатилетнего Маркантонио.
А когда Валерий, тогда курсант военного училища, попытался задать ему трепку и поставить на место, незамедлительно дал отпор. Маркантонио относился к племяннику куда как дружелюбнее и купил ему первое банджо, чтобы поощрить его увлечение пением. Асторре принял подарок с достоинством, вежливо поблагодарив, как и положено у взрослых.
Кому Асторре подчинялся, так это Николь. Она была на два года старше, но относилась к нему как к кавалеру, чего он, собственно, и требовал от нее с самого детства. Он безропотно выполнял все ее поручения, она слушала итальянские баллады, которые он ей пел. И била по щекам, когда он пытался ее поцеловать. Ибо с раннего детства Асторре влекла женская красота.
А Николь росла красавицей. Большие темные глаза, чувственный рот, нервное лицо, на котором отражались все эмоции. Она набрасывалась на любого, кто пытался доказать ей, что живет она в мужском мире, где женщина – существо второго сорта и должна знать свое место. Она чуть не плакала из-за того, что физически слабее своих братьев и Асторре, что может добиваться своего не силой, а красотой. Но при этом она не знала страха и цепляла всех, даже своего отца, несмотря на его репутацию.
После смерти жены, когда дети еще не подросли, у дона Априле вошло в привычку проводить один летний месяц на Сицилии. Он любил размеренную жизнь своей родной деревни, неподалеку от города Монтелепре, там ему принадлежал дом, когда-то загородная резиденция графа, которая называлась Вилла Грация.
После нескольких ежегодных поездок он нанял домоправительницу, сицилийскую вдову, которую звали Катерина. Ее отличала не только красота, но и умение поддерживать в доме безупречный порядок. Крестьяне уважали ее, слуги слушались. Она стала любовницей дона. Но об этом не знали ни дети, ни друзья, хотя ему было сорок лет и у его ног лежал весь мир.
Асторре Виоле исполнилось десять лет, когда он впервые поехал с доном Раймонде Априле на Сицилию. Дона попросили уладить серьезный конфликт между кланами Корлеоне и Клерикуцио. И, естественно, он хотел отдохнуть в тишине и покое Виллы Грация.
Компания десятилетнего Асторре пришлась дону по душе. Мальчик всегда пребывал в прекрасном расположении духа, его симпатичное смуглое личико лучилось счастьем. И постоянно пел, а если не пел, то мог поддержать разговор.
Прежде всего дон разобрался с делами, предложив устроивший всех компромисс и установив хрупкий мир. А уж потом отправился на виллу и наслаждался отдыхом, вспоминая детство, проведенное в этой самой деревушке. Он ел лимоны, апельсины, оливки, вместе с Асторре отправлялся в долгие прогулки под ярким сицилийским солнцем, превращавшим камень домов и скалы в раскаленные сковороды. Он рассказывал маленькому мальчику истории давно умерших Робин Гудов Сицилии, об их борьбе с маврами, французами, испанцами, Папой. Естественно, рассказывал он и о местном герое, великом доне Дзено.
В первые же несколько дней Асторре собрал под свое крыло местную ребятню. Дону оставалось только гадать, как ему это удалось, потому что сицилийских мальчишек распирало от гордости и они никого не боялись. Многие из десятилетних херувимчиков уже умели обращаться с lupara, дробовиком, с которым не расставался ни один сицилиец.
Долгие летние вечера дон Априле, Асторре и Катерина проводили под открытым небом в великолепном саду виллы, ели и пили, вдыхая аромат цветущих апельсиновых и лимонных деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14