Я предвидел, что все объяснит он, – Фифин явно была в полном смятении и не знала, как держаться и что говорить. Я решил прийти ей на помощь.
– Не вас ли я видел на этой неделе в «Ипподроме»? – начал я с любезной улыбкой.
– Да, меня, – ответила она медленно и невнятно. – Я там выступаю. Что, понравилось?
– Очень, – сказал я. – Все только о вас и говорили. Вы знаете, мисс Экстон просила меня непременно чего-нибудь выпить, так что я, пожалуй, составлю вам компанию.
Я протянул руку к бутылке бренди, стоявшей на маленьком столике. Половину ее гости уже выпили, но что-то еще осталось в рюмках.
– Разрешите, сэр, – сказал мужчина почтительно. Такое поведение, очевидно, входило в роль, которую он играл с первой минуты. Он щедро налил мне бренди и бережно подал рюмку. Я сел, но он продолжал стоять. Когда я вторгся в гостиную, Фифин полулежала в кресле. Теперь она сидела очень прямо, на самом краешке. Пригубив бренди, я весело и вопросительно посмотрел на нее, на него. Как я и ожидал, первым заговорил мужчина.
– Должен вам сказать, сэр, – начал он, с какой-то особой старательностью выговаривая английские слова, – что я служу тут по соседству. Когда я был помоложе и еще не прихрамывал, как сейчас… это у меня после одного несчастного случая… я выступал в цирке и в варьете. И я был не только хорошо знаком с этой особой и ее родными – они все были артисты, как и я, – но и женат на ее старшей сестре.
– Выходит, он ваш зять, – вставил я, обращаясь к Фифин, и после моего дурацкого замечания она немного приободрилась и даже улыбнулась.
– И вы понимаете, – продолжал мужчина, – что у нас есть о чем поговорить. Но днем я занят своими обязанностями, а вечером она до позднего часа в театре. Я не могу позвать ее в дом моего хозяина, а ей неудобно принимать меня так поздно у себя.
– Нет-нет, это никак невозможно! – воскликнула Фифин и хотела еще что-то прибавить, но мужчина взглядом остановил ее.
– Я иногда бываю здесь с поручениями от хозяина, – продолжал он, – и на днях рассказал мисс Экстон о нашем затруднительном положении.
– А она предложила вам встретиться здесь как-нибудь вечером, когда ее не будет дома, – подхватил я и, словно восхищенный собственной догадливостью, прибавил: – А потом, видно, забыла…
– Несомненно. Надеюсь, вы не сочтете нас бесцеремонными. – Он указал на бутылки и сигареты. – Мисс Экстон очень добра и сама предложила нам…
– Ну, конечно! Почему же нет? – Я поднес рюмку к губам. Мой собеседник снова бросил Фифин быстрый взгляд, и оба допили бренди.
– Не убрать ли все со стола? – спросил он.
– Нет, не беспокойтесь, – сказал я благодушно, давая им понять, что чем скорее они уйдут, тем лучше. Пока они одевались, я успел хорошо рассмотреть зятя Фифин. Лицо его совершенно не соответствовало тому, что и как он говорил несколько минут назад. Это было лицо человека жестокого, решительного и бессовестного. А когда он, одергивая пальто, наклонился немного вперед, на левой щеке, ярко освещенной сверху, неожиданно выступил след шрама.
Перед самым уходом Фифин вдруг сказала:
– А я видела вас вчера вечером за кулисами.
Голосом она владела хорошо, но во взгляде сквозило подозрение.
– Знаю, что видели. Я заходил к Ларри, артисту вашей труппы. Это мой старый знакомый.
– Он плохой комический актер.
– Ужасный. Зря он пошел на сцену.
– А я до сих пор жалею, что пришлось оставить сцену, – сказал человек со шрамом. Сейчас, в широком темном пальто и белом шелковом шарфе, с мягкой черной шляпой в руке, он действительно больше походил на актера, чем на лакея. – Ах, какая была жизнь!… Вы объясните все мисс Экстон, сэр? Благодарю вас. Спокойной ночи.
Когда дверь внизу захлопнулась, я отнес их рюмки в маленькую кухню, вымыл, вытер и убрал. Затем высыпал из пепельницы окурки, расставил по местам кресла, выключил верхний свет и расположился так, чтобы Диана подумала, будто я хорошо выпил, дожидаясь ее. Бутылка бренди, над которой гости основательно поработали, стояла на видном месте рядом с моей рюмкой. Я решил не пить до прихода Дианы (да и настроение у меня было совсем неподходящее) и, только когда услышу ее шаги, быстро сделать большой глоток. Потом я закурил трубку и стал размышлять – главным образом о только что ушедшем человеке. Более чем вероятно, что это именно тот, кого искал Одни, – человек со следом глубокого шрама на левой щеке, о котором упоминалось в записной книжке. Возможно, сейчас он подстерегает на улице Диану, чтобы сообщить ей о нашей встрече, но я вовсе не собирался идти вниз и проверять это, даже если бы там и можно было что-нибудь увидеть. Я сделал другое: потушил лампу и открыл окно, чтобы немного проветрить прокуренную комнату. Когда я опять закрыл окно, задернул занавеси и зажег лампу, было уже около половины двенадцатого. Диана обещала вернуться к этому времени, а у меня сложилось мнение, что в подобных случаях она хозяйка своего слова.
В нашей работе бывают моменты, когда, еще не имея в руках никаких прямых доказательств, чувствуешь близость развязки. Такой момент наступил сейчас. Чутье мне подсказывало, что пружина вот-вот начнет раскручиваться.
Я думал, что у Дианы есть второй ключ от черного хода, но оказалось, что нет. Мне пришлось спуститься и открыть ей. По дороге я сделал большой глоток бренди, и, когда внизу я порывисто поцеловал Диану, она сразу поняла, что я здорово выпил. А наверху сразу заметила, сколько осталось в бутылке, – ни от одной женщины такая вещь не укроется. Кроме того, волосы у меня были немного взъерошены, а спускаясь по лестнице, я нарочно задерживал дыхание, чтобы лицо покраснело, и вообще изображал человека пьяного, полусонного и в то же время возбужденного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68