- Это ведь твой первый день снаружи? - внезапно спросил он.
- Так точно.
- Хочешь посмотреть на закат?
- Не-ет... а зачем?
- Обычно все ученики смотрят.
- Ладно.
Нехотя, словно для того, чтобы угодить старшему, я выбрался из хижины
и бросил взгляд мимо громады Города на северо-восток. Мальчускин подошел
ко мне и встал рядом.
Солнце клонилось к горизонту, и я уже ощущал, как спины коснулся
прохладный ветерок. Облака предыдущей ночи не возвращались, небо было
чистым и синим. Я следил за солнцем, не отрываясь, - теперь, когда его
лучи рассеивались в толще атмосферы, на него опять можно было смотреть, не
раня глаз. Оно имело форму сплющенного оранжевого диска, как бы
наклоненного к нам. Сверху и снизу из него вырастали мощные колонны света.
И на наших глазах оно медленно утонуло за горизонтом - последним исчезло
верхнее острие светового копья.
- Если ночуешь в Городе, этого не увидишь, - заметил Мальчускин.
- Очень красиво, - согласился я.
- Видел утром восход?
- Угу.
- Они всегда так, - кивнул Мальчускин. - Едва посвятят ребенка в
гильдию - и сразу швырнут его в воду, на самую глубину. И никаких
объяснений, так? Выведут наружу, в темень, и ждут, пока не взойдет солнце.
- Но зачем, зачем им это надо?
- Так установлено системой. Считается, что это кратчайший способ
заставить ученика понять, что солнце на самом деле не такое, как учат в
яслях.
- При чем тут солнце?
- Какое оно по учебнику?
- Круглое.
- Значит, так учат и по сей день. Ну, а теперь ты убедился, что оно
другое. Понял, что это значит?
- Нет.
- Ну так думай. Пойдем поужинаем.
Мы вернулись в хижину, и Мальчускин велел мне подогреть еду, пока он
навинтит раму для второй койки над той, которую занимает сам. Выкопав из
шкафа еще один ком белья и одеяло, он швырнул их на матрас.
- Будешь спать здесь, - он показал на верхнюю койку. - Ворочаешься по
ночам?
- Кажется, нет.
- Попробуем сегодня так. Если выяснится, что ты юла, поменяемся
местами. Не люблю, когда меня беспокоят во сне.
Думаю, оснований тревожиться за свой покой у него сегодня не было. Я
так устал, что мог бы уснуть на голой скале. Мы разделили безвкусный ужин,
а потом Мальчускин принялся толковать о том, как организована работа
путейцев. Я не без труда делал вид, что слушаю его, и спустя несколько
минут водворился на койке. Послушал еще чуть-чуть - и тут же заснул.

4
Проснулся я утром оттого, что Мальчускин бродил по хижине, гремя
оставшейся после ужина посудой. Едва очнувшись, я попытался спрыгнуть с
постели - и тут же рухнул обратно, сраженный острой болью в спине. Я
охнул. Мальчускин поднял глаза и спросил с усмешкой:
- Что, несладко?
Я перекатился на бок и попытался подтянуть колени. Ноги тоже
одеревенели и ныли, однако я все же, хоть и с немалым трудом, ухитрился
сесть. Какое-то время я сидел не шевелясь - во мне еще теплилась надежда,
что это просто судорога и что боль скоро пройдет.
- Всегда с вами, городскими детками, одно и то же, - заметил
Мальчускин беззлобно. - Являетесь сюда и набрасываетесь на работу, чтобы
выслужиться передо мной. А на следующий день ни рукой, ни ногой шевельнуть
не можете. Ты хоть какие-нибудь физические упражнения в Городе делал?
- Делал... В гимнастическом зале.
- Ну, ладно. Спускайся вниз и позавтракай. А после завтрака топай-ка
лучше в Город. Прими горячую ванну и постарайся найти кого-нибудь, кто
сделал бы тебе массаж. Потом возвращайся ко мне.
Преисполненный благодарности, я кивнул и кое-как сполз с койки на
пол. Это оказалось ничуть не легче и не менее болезненно, чем любое другое
движение. Как выяснилось, руки, шея и плечи у меня одеревенели точно так
же, как и остальные части тела.
Полчаса спустя - Мальчускин как раз принялся орать на рабочих, чтоб
пошевеливались, - я вышел из хижины и, прихрамывая, поплелся в сторону
Города.
В сущности, с той самой минуты, как меня вывели из Города, я впервые
оказался предоставленным самому себе. И, как водится, оставшись один,
сразу замечаешь вокруг куда больше, чем в компании. Хижина Мальчускина
отстояла от Города ярдов на пятьсот, и расстояние было подходящим, чтобы
составить представление о его облике и размерах. Тем не менее за весь
предыдущий день я лишь иногда успевал бросить в сторону Города мимолетный
взгляд. Он оставался для меня бесформенной серой громадой, господствующей
над окружающей местностью, - и только.
Теперь, ковыляя в одиночестве к этой громаде, я мог наконец-то
разглядеть ее более подробно.
Из опыта, накопленного мной в стенах Города, я при всем желании не
смог бы заключить, на что он похож снаружи, - да и, по правде сказать, не
слишком-то и задумывался об этом. Само собой подразумевалось, что Город
огромен, однако в действительности его размеры оказались, пожалуй,
скромнее моих ожиданий. На северной стороне Города поднимались
внушительные башни, которые достигали приблизительно двухсот футов в
высоту, остальная же часть его представляла собой хаотичное нагромождение
прямоугольников и кубов, то резко вздымающихся вверх, то совсем невысоких.
Все эти прямоугольники и кубы, тускло-коричневые и серые, были сработаны,
насколько я мог судить, из разных сортов древесины. Бетон, как и металл,
здесь почти не применялся - и все наружные стены были некрашеными. В
общем, снаружи облик Города резко отличался от того, к чему я привык
внутри:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14