- Я думаю, можно перейти к другим вопросам, Боб. Вы кое-что сказали недавно, нужно об этом поговорить. Вы помните тот последний раз...
- Последний раз, когда я говорил с Кларой, верно?
- Да, Боб.
- Зигфрид, я всегда знаю, что ты собираешься сказать.
- Это неважно, Боб. Так о чем это я? Хотите поговорить о том, что вы тогда чувствовали?
- Почему бы и нет? - Я зубами чищу ноготь среднего пальца правой руки. Осматриваю его и говорю:
- Я понимаю, что это был важный момент. Может, худший момент моей жизни. Хуже, чем когда Сильвия обманула меня, или когда я узнал о смерти матери.
- Может, вы предпочитаете поговорить об одном из этих случаев, Роб?
- Вовсе нет. Ты сам предложил поговорить о Кларе. Давай говорить о Кларе.
Я усаживаюсь на пенном матраце и ненадолго задумываюсь. Меня очень интересуют трансцедентальные проявления: иногда мне нужно решить какую-нибудь проблему, я обращаюсь к своей мантре и получаю готовый ответ - продать рыбную ферму в Байе и купить на бирже водопровод. Тогда сделка оказалась очень выгодной. Или - пригласить Рейчел в Мериду, кататься на водных лыжах в заливе Кампече. Это впервые привело ее в мою постель, а ведь до того все испробовал.
Зигфрид говорит: "Вы не отвечаете, Роб".
- Я думаю о твоих словах.
- Пожалуйста, Роб, не нужно о них думать. Просто говорите. Скажите, что вы сейчас испытываете к Кларе.
Я стараюсь честно понять это. Зигфрид не даст мне обратиться к помощи технических служб, поэтому я пытаюсь разглядеть в себе подавленные чувства.
- Ну, не очень много, - говорю я. - Во всяком случае на поверхности.
- Вы помните, что чувствовали тогда, Боб?
- Конечно.
- Попытайтесь снова почувствовать то, что чувствовали тогда, Боб.
- Хорошо. - Я послушно мысленно восстанавливаю ситуацию. Я разговариваю с Кларой по радио. Дэйн что-то кричит из шлюпки. Мы все без ума от страха. Внизу под нами расходится голубой туман, и я впервые вижу призрачную тусклую звезду. Трехместник... нет, это был Пятиместник... ну, в нем воняет рвотой и потом. Тело мое болит.
Я все помню, хотя солгал бы, если бы утверждал, что позволяю себе снова чувствовать это.
Я лежу, слегка усмехаясь. "Зигфрид, там такая боль, вина, отчаяние, что я просто не могу с этим справиться". Иногда я поступаю с ним так, говорю какую-нибудь крайне болезненную истину тоном, каким просят воды или коктейль на приеме. Так я поступаю, когда хочу предотвратить приступ. Не думаю, чтобы это срабатывало. В Зигфриде масса устройств хичи. Он гораздо совершеннее, чем машины в институте, где меня впервые лечили. Он постоянно контролирует все мои физические параметры: проводимость кожи, пульс, бета-активность и все прочее. Он получает данные о натяжении ремней, удерживающих меня на матраце; это показывает, насколько яростно я вырываюсь. Он измеряет громкость моего голоса и сканирует все обертоны. И к тому же он понимает смысл слов. Зигфрид исключительно умен, особенно если принять во внимание, насколько он глуп.
Иногда обмануть его очень трудно. К концу сеанса я слабею, чувствую, что еще минута, и я погружусь в боль, которая уничтожит меня.
Или излечит. Может, это одно и то же.

| 322 - Не знаю, зачем 17,095
| Я к тебе прихожу, 17,100
| Зигфрид. 17,105
| 323 - IRRAY. ПОЧЕМУ? 17,110
| 324 - Напомню вам, Робби, 17,115
| Что вы уже 17,120
| Использовали 17,125
| Три желудка и, дайте 17,130
| Вспомнить, почти пять 17,135
| Метров кишок. 17,140
| 325 - Язва, рак. 17,145
| 326 - Что-то съедает 17,150
| Вас, 17,155
| Боб. 17,160

Глава 4
И вот Врата все больше и больше вырастают в иллюминаторах корабля с Земли.
Астероид. Или ядро кометы. Примерно десять километров в диаметре по самой длинной оси. В форме груши. Снаружи комковатый обожженный камень с голубыми проблесками. Внутри это врата во вселенную.
Шери Лоффат прижалась к моему плечу, все остальные будущие старатели теснились за нами, глядя в иллюминатор. "Боже, Боб. Посмотри на эти крейсеры!"
- Проверяют всех прилетающих, - сказал кто-то за нами, - и вылавливают нас из космоса.
- Ничего незаконного не найдут, - сказала Шери, но фраза ее прозвучала с вопросительной интонацией. Крейсеры выглядели зловеще, они ревниво кружили вокруг астероида, наблюдая, чтобы никто не украл тайны. Эти тайны стоят больше, что кто-нибудь в состоянии заплатить.
Мы теснились у иллюминаторов. Разумеется, глупо. Мы могли погибнуть. Конечно, маловероятно, чтобы при маневрах на орбите рядом с Вратами или бразильским крейсером мы получили бы большую дозу дельта-м, но достаточно небольшой коррекции орбиты, чтобы нас разбрызгало. Была и другая возможность. Поворот на четверть окружности, и мы смотрим прямо на близкое солнце. А на таком расстоянии это слепота. Но мы хотели видеть.
Бразильский крейсер не собирался останавливать нас. Мы видели вспышки с обеих сторон; наши документы проверяют при помощи лазеров. Это нормальная процедура. Я сказал, что крейсеры сторожили Врата от воров: на самом деле они больше следили друг за другом, чем за кем-нибудь еще. Включая нас. Русские не доверяли китайцам, китайцы подозревали русских, бразильцы не верили венерианцам. Все вместе недоверчиво относились к американцам.
Итак, четыре остальных крейсера внимательно следили за бразильцем, который тщательно проверял нас. Но мы знали, что, если наши кодированные навигационные сертификаты, выданные пятью разными консулатами в порту отправления, не совпадут с образцом, дальше не последует выяснения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12