Но его
новое тело не привыкло обращаться с блюдцами и с чашками, и ему
очень не хотелось казаться неловким и неумелым, расплескивая чай.
- Где ты? - она замерла на пороге, с чашкой в руках. Затем
разглядела его: - Аа.. Почему ты не включишь свет?
- Не хочу. Сядь, маленькая, и закрой глаза на минуту, - ему в
голову пришла мысль.
- Зачем?
Она все же повиновалась и уселась в кресло у газового камина. Он
поднял кресло вместе с ней, и повернул его так, что она оказалась
лицом к стене. Потом оглянулся вокруг, высматривая, на что бы сесть
самому - ничего подходящего не было; подушки на полу, кресла - все
это не подходило ни для его тела, ни для его крыльев. С другой
стороны, у него не было особой нужды сидеть. Такой вид отдыха
требовался его искусственным мускулам очень редко.
Поэтому он просто встал у нее за спиной.
- Лучше, когда ты на меня не смотришь.
- Я понимаю, Роджер. Ты меня просто напугал, вот и все. Я не
думала, что ты вот так вломишься в окно! И потом, мне не надо было
настаивать на том, чтобы увидеть тебя - я хочу сказать, вот так, без
этих... без этой истерики, так, наверное.
- Я знаю, как я выгляжу, - ответил он.
- Но ведь это все еще ты, верно? - сказала Дори в стену. - Хотя
раньше тебе, кажется, не приходилось влезать ко мне в кровать через
окно.
- Это не так уж сложно, как кажется, - он попытался заставить свой
голос звучать хотя бы чуть-чуть беззаботно.
- А теперь, - она отпила глоток чая, - расскажи мне. Из-за чего все
это?
- Я хотел увидеть тебя, Дори.
- Ты видел меня. По телефону.
- Я не хочу смотреть на тебя по телефону. Я хочу быть в одной
комнате с тобой.
Он хотел больше, он хотел коснуться ее, хотел протянуть руки,
дотронуться до ложбинки у нее на затылке, гладить шею, плечи,
массировать, ощущать, как ее тело расслабляется... но он не смел
этого. Он нагнулся и зажег в камине газ, не столько для тепла,
сколько для света, чтобы Дори лучше видела. И для уюта.
- Наверное, не надо этого делать, Роджер. Тысяча долларов штрафа...
- Только не для нас, Дори, - рассмеялся он. - Если к тебе кто-
нибудь прицепится, позвони Дэшу и скажи, что я разрешил.
Она потянулась за сигаретами, лежавшими на краю стола, закурила.
- Роджер, дорогой, - начала она, помолчав. - Я не привыкла ко всему
этому. Я не имею в виду - как ты выглядишь. Это я понимаю. Это
тяжело, но по крайней мере я заранее знала, что это будет. Даже если
и не предполагала, что это будешь именно ты. Но я не могу привыкнуть
к тому, что ты теперь такой... даже не знаю, важный?
- Я тоже не могу к этому привыкнуть, Дори, - он невольно подумал о
телерепортерах и толпах народу, когда они возвратились на Землю,
после того, как спасли русских. - Сейчас все по-другому. Видишь,
сейчас я чувствую, будто несу на своих плечах... весь мир, может
быть.
- Дэш говорит, что именно это ты и делаешь. Половина того, что он
говорит - чушь собачья, но кажется, в этом он не соврал. Теперь ты
очень важный человек, Роджер. Знаменитым ты был и раньше. Может
быть, потому я и вышла за тебя замуж. Но то было... будто быть рок-
звездой, понимаешь? Это было здорово, но ты мог бросить все и уйти,
если тебе надоест. А сейчас ты не можешь бросить.
Она раздавила сигарету в пепельнице.
- Так или иначе, ты здесь, а в институте, наверное, уже с ума
сходят.
- Это я переживу.
- Пожалуй, да, - задумчиво заметила она. - Ну, так о чем мы будем
говорить?
- О Брэде, - ответил он. Он не собирался говорить этого. Слово
само, помимо воли, вырвалось из искусственной гортани и слетело с
перекроенных губ.
Она напряглась. Это было заметно.
- А что с Брэдом? - спросила она.
- Ты с ним спишь, вот что.
Затылок Дори тускло зарделся, и он знал, что на ее лице сейчас
проступает предательская сеть жилок. Пляшущие в камине огоньки
притягательно отсвечивали на темных волосах; он пристально
рассматривал эти отблески, словно его ничуть не интересовало ни
только что сказанное им, ни то, что ответит его жена.
- Я в самом деле не знаю, как нам быть, Роджер. Ты сердишься?
Он молча следил за пляшущими оттенками.
- В конце концов, мы уже давно об этом договорились, Роджер. У тебя
были свои романы, у меня - свои. И мы договорились, что забудем об
этом.
- Нельзя забыть, если это приносит боль, - он приказал глазам
закрыться, и с облегчением погрузился во тьму, сосредотачиваясь на
мыслях. - Раньше было по-другому.
- По какому другому? - сердито переспросила она.
- По-другому, потому что мы поговорили о них и забыли, - настойчиво
повторил он. - Когда я был в Алжире, а ты не смогла вынести местный
климат, это было одно. Чем ты занималась здесь в Тонке, и что я
делал в Алжире, ничего не значило для нас с тобой. Когда я был на
орбите...
- Я никогда ни с кем не спала, пока ты был на орбите!
- Я знаю, Дори. Очень мило с твоей стороны. Я говорю серьезно,
потому что иначе это было бы просто несправедливо, а? Я хочу
сказать, что мои возможности там наверху были весьма ограничены.
Юлик Бронин был несколько не в моем вкусе. Но теперь все по-другому!
Как будто я снова на орбите, только еще хуже. У меня нет даже Юлия!
У меня не то, что нет женщины, я потерял всю свою оснастку, даже
если б женщина и была.
- Я знаю, - жалобно ответила она. - И чего ты от меня хочешь?
- Хочу, чтоб ты сказала, что будешь мне верной женой! - рявкнул он.
Это перепугало ее. Он забыл, каким может быть его голос. Дори тихо
заплакала.
Его руки протянулись было к ней - и опустились. Что толку?
О Господи, подумал он. Какой кошмар!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80