В следующие недели ему придется
пить и есть все меньше и меньше; к тому времени, когда он окажется
на Марсе, ему вообще потребуется не больше одного завтрака в месяц.
Он откинул простыню в сторону и рассеянно окинул взглядом артефакт,
которым стало его тело.
А секунду спустя испустил пронзительный, хриплый вопль боли и
ужаса. Телеметрия полыхнула ослепительным красным. Клару Блай вопль
застиг в коридоре, она крутнулась на пятке и, сломя голову,
понеслась к его палате. В холостяцкой квартирке Брэда сигнал
опасности взвыл на долю секунды позднее, вырвав его из тревожного,
усталого сна известием о чем-то неотложном и серьезном.
Распахнув двери, Клара Блай увидела Роджера, с плачущим воем
скорчившегося на кровати, как младенец в утробе. Рука, просунутая
между крепко сжатыми ногами, прикрывала пах.
- Роджер! Что случилось?!
Голова поднялась, и стрекозиные глаза слепо уставились на нее.
Роджер не ответил ни слова. Он просто убрал ладонь.
Там, у него между ног, не было ничего. Ни члена, ни яиц, ни
мошонки. Ничего, кроме лоснящейся искусственной плоти и прозрачной
повязки, прикрывающей швы. Словно ничего и не было. На месте внешних
признаков мужского пола... полная пустота. Пустячная операция,
"последний штрих", после которого не осталось ничего.
Глава 9
ДЭШ У ЛОЖА БОЛЬНОГО
Момент был выбран неудачный, но у Дона Каймана не было выбора: он
обязан был заглянуть к портному. К несчастью, ателье находилось
довольно далеко, на Меррит Айленд, штат Флорида, в Атлантическом
Испытательном Центре.
Он садился в самолет мрачный, и вышел мрачный. Тревожило его не
только случившееся с Роджером Торравэем - с этим они, слава Богу,
справились, хотя Кайман никак не мог избавиться от ощущения, что они
чуть не потеряли Роджера. Кто-то серьезно оплошал, не подготовив его
к этой "чисто косметической" операции. Вероятно, потому, что Брэд
заболел, подумал он милосердно. И все равно, они были в шаге от
того, чтобы провалить всю программу.
А еще Кайман беспокоился вот почему: его не покидало тайное чувство
вины, осознание - в глубине души он хотел именно этого. Он хотел,
чтобы программа провалилась. У него уже был тяжелый разговор с тихо
плачущей сестрой Клотильдой, когда вероятный полет на Марс обрел
неизбежность приказа. Они поженятся? Нет. Нет, и на то были вполне
земные причины. Не было никакого сомнения: испросив у Рима
разрешения от обетов, они получат его, но разрешение придет не
раньше, чем через полгода, и в этом тоже можно было не сомневаться.
Эх, если бы они подали прошение пораньше...
Но они не подали. Оба понимали, что без этого разрешения никакой
свадьбы не будет. Без таинства брака они даже не прикоснутся друг к
другу.
- По крайней мере, - всхлипнула Клотильда, стараясь выдавить
улыбку, когда они расставались, - по крайней мере, тебе не придется
волноваться насчет моей неверности. Уж если я не нарушила моих
обетов ради тебя, я вряд ли нарушу их ради другого.
- Я не волнуюсь, - ответил он тогда. Сейчас, под сияющим синевой
небом Флориды, под антенными мачтами, тянущимися к пышным белым
облакам, сейчас он все-таки волновался. Армейский полковник,
вызвавшийся показать ему центр, видел, что Каймана что-то гнетет, но
никак не мог сообразить, в чем дело.
- Это совершенно безопасно, - выстрелил он наугад. - На вашем месте
я нисколько не сомневался бы насчет низкой орбиты.
Кайман оторвался от личных переживаний.
- Уверяю вас, я тоже не сомневаюсь, тем более, что даже не знаю, о
чем идет речь.
- Ох. Ну, дело в том, что мы выведем вашу птичку и два других
корабля на более низкую орбиту, чем обычно. Двести двадцать
километров вместо четырехсот. Причины чисто политические. Терпеть не
могу, когда эти чинуши командуют, что нам делать, но в этом случае
особой разницы и в самом деле нет.
Кайман глянул на часы. Прежде чем возвращаться на последнюю
примерку марсианского скафандра, нужно было убить еще целый час, и
ему меньше всего хотелось проводить это время в тягостных раздумьях.
Он безошибочно угадал в полковнике одного из тех счастливчиков,
которых хлебом не корми, дай поговорить о своей работе. Оставалось
только время от времени понимающе хмыкать, чтобы полковник не
углублялся в слишком долгие объяснения. Кайман понимающе хмыкнул.
- Видите ли, отец Кайман, - увлеченно начал полковник, - у вас
будет большой корабль. Слишком большой, чтобы запустить его одной
ракетой. Поэтому мы запускаем три птички, и вы состыкуетесь на
орбите - двести двадцать на двести тридцать пять, оптимальная
орбита, и я думаю, что мы уложимся в средства... а кроме того...
Кайман кивал, не особенно прислушиваясь к словам. Он и так назубок
знал план полета - это входило в полученный им приказ. Единственным
неясным вопросом оставалось, кто займет в марсианском корабле
оставшиеся два места, но и это решится в ближайшие дни. Один должен
быть пилотом, он останется на орбите, когда остальные трое втиснутся
в посадочный аппарат и опустятся на поверхность Марса. Четвертым
членом экипажа в идеале был бы человек, который мог бы в случае
необходимости подменить и пилота, и ареолога, и киборга - увы,
такого человека в природе не существовало. А время уже поджимало.
Трое людей - трое неизмененных людей, поправился он - будут лишены
способности Роджера гулять по Марсу без скафандра. Им придется
пройти через такую же примерку, как и Кайману, а потом будут еще
заключительные тренировки, которые пригодятся всем, даже Роджеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80