Он заранее проверил график работы Торравэя, так что отказ его вовсе
не удивил. Напротив, он был доволен. Секретарше он сказал, что едет
на совещание в город, потом - ленч, вернется к двум, и вызвал
машину. В машине Брэд ввел индекс перекрестка, расположенного всего
в квартале от дома, в котором жил Роджер Торравэй. И Дори Торравэй.
Глава 5
МОНСТР СТАНОВИТСЯ СМЕРТНЫМ
Когда Брэд, насвистывая, садился в машину, радиоприемник внутри
неутомимо вещал о последних новостях. Десятая горнострелковая
дивизия отступила на укрепленные позиции в Ривердейл. Тайфун
уничтожил урожаи риса в Юго-Восточной Азии. Президент Дешатен
приказал делегации Соединенных Штатов покинуть заседание
Объединенных Наций по проблемам совместного использования дефицитных
природных ресурсов.
Впрочем, многие новости на радио не попали. То ли комментаторы о
них просто не знали, то ли не сочли достаточно важными. Так,
например, не было сказано ни слова о двух китайских джентльменах,
находящихся в Австралии с правительственным заданием. Не было
упомянуто о результатах некоторых конфиденциальных опросов
общественного мнения, хранившихся в сейфе у президента, а также и об
испытаниях, проводимых над Вилли Хартнеттом. Потому Брэд ничего о
них не услышал. Если бы только он услышал эти новости и понял их
важность, он бы принял их всерьез. Он был вовсе не таким уж
безразличным. И не таким уж плохим. Он был просто не очень хорошим
человеком.
Время от времени Брэду об этом напоминали: когда, например, нужно
было избавиться от подружки или бросить товарища, в свое время
подставившего плечо по пути наверх. Иногда его даже обвиняли в этом.
Тогда он усмехался, пожимал плечами и замечал, что этот мир - не
самый справедливый. Ланселот побеждал не на всех турнирах - время от
времени черный рыцарь сбрасывал его наземь. И Бобби Фишер был далеко
не самым симпатичным шахматистом мира, а только самым сильным. И так
далее.
Да, Брэд признал бы, что по нормам общества он не самый идеальный
человек. Так оно и было. Что-то в нем испортилось еще в детстве.
Бугорок эгоизма на его черепе вырос до таких размеров, что Брэдли
даже на целый мир смотрел, соображая, что он с этого будет иметь.
Война с китайцами? Сейчас посмотрим, прикидывал Брэд, наверняка
потребуется уйма хирургов, возможно, мне даже предложат возглавить
госпиталь. Мировой кризис? Его деньги были вложены в
сельскохозяйственные угодья - есть людям надо всегда.
Бред был далеко не идеальным человеком. Тем не менее он был лучшим
специалистом для того, что было нужно киборгу - а именно, чтобы
оснастить Вилли Хартнетта промежуточным звеном между возбудителем и
интерпретатором. Проще говоря, между изображением предмета, которое
видит киборг, и выводами, которые делает мозг, должна находиться
промежуточная ступень, где будет отфильтрована излишняя информация.
Иначе киборг просто сойдет с ума.
Чтобы понять, в чем дело, возьмем обыкновенную лягушку.
Представим себе лягушку, как машину, предназначенную для
производства лягушат. Это дарвиновская точка зрения, и вся теория
эволюции в конечном счете сводится к этому. Чтобы достичь своей
цели, лягушка должна как можно дольше оставаться в живых, достичь
зрелости и забеременеть, или оплодотворить какую-нибудь самку. А для
этого лягушка должна делать две вещи: лягушка должна есть, и не дать
съесть себя.
Для позвоночного лягушка на редкость тупое и примитивное создание.
У нее есть мозг, но несложный и маленький, слишком маленький, чтобы
расходовать его по пустякам. Эволюция всегда скупа. Самец лягушки не
пишет сонетов, и не ломает себе голову над тем, изменяет ли ему
самка. Его не тянет раздумывать над вещами, не имеющими
непосредственного отношения к выживанию.
Глаз лягушки тоже очень прост. По сравнению с лягушачьим глаз
человека сложен настолько, что лягушке даже не снилось. Допустим,
человек входит в комнату, в которой стоит стол, на столе блюдо, а на
блюде бифштекс с жареным картофелем. Даже если этот человек утратил
слух, вкус и обоняние, его все равно потянет попробовать. Его глаза
остановятся на бифштексе. В человеческом глазе есть такое место,
называемое "желтое пятно", фрагмент сетчатки, которым человек видит
лучше всего, и именно это место наведет его на цель. У лягушки этого
нет, каждый фрагмент ее сетчатки видит так же хорошо, как и любой
другой. Или так же плохо. Самое интересное в том, как лягушка видит
лягушачий аналог бифштекса - а именно, живность, достаточно большую,
чтобы ее стоило проглотить, и достаточно маленькую, чтобы она сама
не проглотила лягушку - так вот, самое интересное здесь вот что:
лягушка не видит еду, если еда ведет себя, не как еда. Мы можем
осыпать лягушку питательнейшим паштетом из перетертых насекомых - а
она умрет с голоду, разве что наткнется на божью коровку.
Это странное поведение станет понятным, если вспомнить, что ест
лягушка. Лягушка занимает свою, вполне определенную, экологическую
нишу. В естественных условиях никто не заполняет эту нишу паштетами
из рубленых насекомых. Лягушка питается насекомыми, а значит, то,
что видит лягушка, есть насекомое. Если в поле ее зрения попадает
нечто размером с насекомое, движущееся с насекомой скоростью, то
лягушка не задается вопросом, голодна ли она, или, допустим, какое
насекомое вкуснее. Она просто пожирает насекомое, а потом
принимается ждать следующего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80