- Они отлично работают - просто последний счет за электричество
оказался очень высоким!
Я оглянулся. Мне улыбался энергичный молодой человек, одетый в
шикарный белый костюм, на ближайшем стуле лежала белая панама. Одет очень
вызывающе, подумал я.
- Трудно сдержаться, чтобы не уснуть! - прибавил он. - Особенно после
того, как всю ночь не было покою от шума...
И снова шум! Я опять сказал, что ничего не слышал, и оба они - франт
и парень из моего ряда - были рады поделиться деталями.
- Понимаете, похоже, что он пришел с неба. Нет, это был не самолет:
когда летит самолет, вы слышите звуки мотора, а здесь не было ничего
похожего. Это было подобно чему-то ревущему, хотя, да, наверное, вы правы
- приходится думать именно так. Они раздавались где-то вблизи от
аэропорта. На полпути? Нет, там еще находятся небольшие частные поля Олд
Орчард - некоторые хотят переименовать их в О'Хэйр. И, мальчики, этот шум
был НЕЧТО НЕПОНЯТНОЕ.
Все согласились с этим. И через полчаса я бы, возможно, тоже, если бы
служитель не объявил:
- Его Честь Тимоти Л.Маграан! Всем встать!
И мы послушно встали. Его Честь вошел, изнывая от пота в своей черной
мантии, и посмотрел на нас как бухгалтер: без всякого удовольствия. Когда
нам разрешили сесть, он, глубоко вздохнув, прочитал небольшую мораль:
- Леди и джентльмены! Сегодня многие из вас обвиняются в мелких
дорожных проступках. Я не представляю ваших чувств, но мне все это кажется
весьма значительным. Дорожные проступки - это не те вещи, которые не имеют
существенного значения. Напротив! Нарушение правил дорожного движения -
это преступление против движения! А преступление против движения на
дорогах - это преступление против замечательного народа, который вделал
возможным наше передвижение, против наших друзей со Среднего Востока,
включая самого Мехтаба-ибн-Баузи! Преступление против наших друзей со
Среднего Востока - преступление против самих принципов религиозной
терпимости и демократической дружбы между народами!..
Для меня уже не было открытием, когда щеголеватый завсегдатай в
белоснежном костюме прошептал на ухо, что судья Маграан выдвинут на
перевыборы в ноябре. В это же самое время судья говорил нам, что
преступление против Корана - это преступление против всей религии в целом,
включая и наше собственное христианское вероисповедание. Я начинал
постигать, что дорожный штраф оказался более серьезным, и мои надежды на
относительно безнаказанное снятие штрафа оправдались бы только в том
случае, если бы вызвавший меня офицер не появился в суде. Но этого не
произошло... В зале суда была отдельная скамья, на которой сидели
пять-шесть человек (некоторые из них в полицейской форме штата, остальные
- из других муниципалитетов), среди них и мой добрый приятель с
Мичем-Роуд. Он, конечно же, знал, что я на месте, но не улыбнулся и не
кивнул, время от времени я чувствовал на себе его взгляд.
Перед судьей стояло первое дело: перепуганная молодая женщина с
ребенком в коляске (ехала со скоростью шестьдесят восемь миль в час в зоне
с ограничением скорости в шестьдесят миль в час), она получила штраф в
двадцать пять долларов и полгода испытательного срока. Второе было
значительно хуже: водитель находился под парами алкоголя, и это было его
третье нарушение. Он ехал, подвергая опасности жизнь людей, не замечая
дорожных знаков. Этому человеку не более двадцати лет, и ему уже не
пришлось покинуть здание суда по своей воле. Один из офицеров тут же надел
наручники и стал ожидать вынесения приговора. Когда парня выводили из
суда, я заметил его тоскливый взгляд, обращенный на свои большие пальцы,
которые он уже не рассчитывал иметь такими длинными.
Я выпрямился и убрал свой портфель. Многие в комнате сделали то же
самое. Выяснилось, что политическая стратегия судьи Маграана была такой:
отпущенных с возмещением судебных издержек должно быть меньше осужденных,
таким образом, он создавал себе репутацию бесстрашного крестоносца
дорожного движения.
Я понял: делалось это из тех соображений, что многие ожидающие
приговора прибыли из других муниципалитетов. Иные решения были бы
неинтересны. Так я ожидал с полчаса, наблюдая, как правосудие
распределялось по обвиняемым одним за другим. Я решил, что мой черед еще
не настал. Шеф-агент Найла Христоф была плохой женщиной, но оправдаться
перед ней в отличие от этого судьи было легче. Я отметил, что парень в
белом костюме беспечно прошел по комнате заседания, подобно другу семьи на
загородном пикнике, остановился около скамьи свидетелей. Когда он
наклонился и шепнул что-то на ухо вызвавшего меня полицейского, я
насторожился. Когда полисмен взглянул на меня и кивнул, я выпрямился.
Через пару минут оба, продолжая говорить, вышли из зала. Я хотел
проследить за ними, но служитель суда, внимательно наблюдавший за мной,
стоял в конце ряда и ожидал моего штрафа. И какое-то время я продолжал
сидеть. Когда спустя несколько минут любопытство все же взяло верх, было
уже поздно.
- Здесь есть туалет? - шепнул я служителю, он кивнул головой. Я пошел
туда, куда он указал, но нигде не увидел ни полицейского, ни человека в
белом...
Через полчаса клерк, в прошлом носивший мое имя, заметил, что судья
перешептывается с каким-то чиновником и огорченно хмурится.
- Мистер Де Сота! - сказал он затем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81