--
Он заставил меня переспать с ним! Он тут большой человек, кого
хочешь со света сживет... Да не в том дело. У меня к нему --
как ты сказал? -- ненависть теплокровного к рептилии... мне
кажется, изнутри он жидкий!
-- Как не так, -- не поверил я, -- он довольно костляв.
-- Ну и что? Это только снаружи, как устрица -- сверху
раковина, а внутри студень. Он тоже оттуда, из моря, он ИМ
родственник, он у них свой! Когда он со мной проделал все, что
хотел, я встать не могла -- меня всю свело от страха, казалось,
ОНИ все собрались, смотрели и радовались. Чего-то он понял,
сказал, больше не тронет -- думает поступил благородно, -- она
еще раз откусила яблоко и, смакуя слова, закончила, -- а я его
все равно ненавижу!
Она доложила все это беспечным тоном, но бросала
исподтишка любопытные взгляды, проверяя, насколько ей удалось
меня шокировать. Внезапно ей надоело валять дурака, и она на
минуту задумалась.
-- Я сегодня ему зла пожелала... когда шла на пустошь... а
зря... если я желаю злого всерьез... ночью... то обязательно
сбудется... это темная власть, и за это мне еще придется
расплачиваться... ему будет плохо... и мне будет плохо... --
она помрачнела и немного ссутулилась, испортил я все-таки ей
настроение, -- да ну его, этого майора... я хочу под одеяло...
давай уберем все это, -- она невесело усмехнулась, -- а то
здесь для нас не осталось места.
Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко, и Лены не
было. На подушке ее, во вмятине от головы, лежало
оранжево-красное яблоко, на черешке с двумя листьями.
13
Разбудили меня стуком в дверь, чтобы вручить повестку,
обыкновенную милицейскую повестку: "Гражданин .... предлагаю
явиться .... к .... часам .... по делу ....". Многоточия
заполены не были, зато наискось шла размашистая надпись:
"Постарайтесь зайти до обеда", придавая приглашению несколько
домашний оттенок; получилась как бы визитная карточка, хотя и
не лишенная зловещего смысла.
Умышленно или нет, но времени для размышлений он мне не
дал, и уже это настораживало. Домыслы Одуванчика -- чушь, это
во-первых... вс" должно иметь разумное объяснение... а если
все-таки... нет, нет, чепуха... Другая ниточка -- майор
Крестовский... почему он опасен?.. не считаю же я его кошачьим
агентом?.. а может, наоборот, майор как-то использует кошек?
Играет на суевериях... он ведь здесь окружен неким мистическим
ореолом...
Последняя мысль мне показалась спасительной, ибо давала
моральное право, не веря выдумкам Одуванчика, не доверять и
майору, и хитрить с ним.
Он встретил меня радушно и сразу перешел к делу:
-- Ваш учитель в больнице, говорят выживет. Пока без
сознания. Сильный шок и потеря крови. Если протянет ноги, меня
ждет в управлении неприятнейший разговор.
Перед ним стояли два стола: один огромный и совершенно
пустой, и другой, поменьше и сбоку, на котором покоились в
безупречном порядке, как в музейной витрине, разнообразные
трубки, штук двадцать, не меньше. Он усадил меня за стол с
трубками, что, несомненно, было благоприятным признаком. То и
дело он поднимал со стола одну из трубок, чистил ее щеточкой и
осторожно укладывал на прежнее место.
-- Объясните, пожалуйста, как вы оказались в его
мотоцикле?
-- Он показал мне труп дога, я его долго разыскивал.
-- А, вот оно что. Красивый был пес... А что вам
понадобилось на пустоши?
-- Мне ничего. Он просил меня подождать в мотоцикле, но
мне почудилось что-то неладное, и я пошел за ним.
-- А он для чего отправился к статуе?
-- Толком не знаю. Что-то проверить, его собственные
научные изысткания.
-- Ха-ха, вот потеха! Это чучело еще что-то исследует! А
что же именно?
-- Не знаю.
Мой ответ его огорчил. Он умолк и бархатной тряпочкой
долго полировал очередную трубку.
-- Ох, профессор! -- он сокрушенно покачал головой. -- Да
это же уголовщина! Вот наделали дел!
-- Каких таких "дел", майор?
-- Потревожили ни в чем не повинных животных, пинали
ногами, из-за вас мы троих задавили, а покалечили сколько! --
мне стало казаться, что он издевается.
-- Да у вас же не заповедник! И они человека чуть не
убили!
-- Он сам к ним полез!
-- Не знаю, не знаю, майор... признать уголовщиной ЭТО мог
бы лишь суд, где судьей сидела бы кошка, и на скамье присяжных
-- тоже кошки.
Он посмотрел на меня исподлобья, как бы ожидая дальнейших
пояснений.
-- Хорошо... А вооруженный налет на памятник архитектуры?
Столичный ученый, как террорист какой-нибудь, разъезжает
туда-сюда с бомбой?
-- Не видел никакой бомбы!
Он помедлил, потом, наклонившись, пошарил у себя под
ногами и выставил передо мной одуванчиков ящик.
-- Сделано, в общем, грамотно, -- ворковал он над ящиком,
снимая бережно крышку, будто там был старинный фарфор, -- химик
все-таки... и часики имелись... если вот эти проволочки
соприкоснутся, -- он небрежно поиграл какими-то проводами, --
мои трубки уже больше никто не набьет табаком.
Словно вдруг испугавшись реальности такой перспективы, он
протянул к себе трубку с черным резным чубуком и принялся ее
набивать.
-- Одного я понять не могу: как она не взорвалась в
мотоцикле? В электричестве он ни черта не смыслит, вот уж ваше
слепое счастье... Кстати, я поздравляю пана профессора! Вы
катались верхом на собственной смерти -- это не всем сходит с
рук! Вы бы въехали на тот свет в недурной компании! -- что-то в
трубке ему не понравилось, он вытряс табак в пепельницу,
прочистил мундштук щеточкой и стал набивать снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59