Hекоторые из братьев раньше работали на постройке
служебных помещений, примыкающих снаружи к монастырской стене
- разных амбаров, сараев, конюшен, а брат Конрадин, которого
ребенком отдали в обучение монахам, сызмальства постигал
строительное дело под началом французских братьев в Сэ, откуда
и был призван графом - основателем Шрусберийского аббатства,
дабы возглавить постройку этой новой обители. Конрадин и сейчас
был еще не стар и здоров как бык, и во всем, что касалось
строений, последнее слово по праву было за ним. Когда он
увидел, каких размеров достигла протечка в станноприимном доме,
он решительно заявил, что откладывать работу на потом негоже,
иначе как бы им не пришлось перекрывать половину южного ската
крыши. Лес у них в запасе был, сланцевая плитка тоже, да и
свинцовые плиты имелись. Южный скат нависал над дренажной
канавой, прорытой от мельничной протоки и сейчас скованной
льдом, но тем не менее поставить леса было делом нехитрым.
Конечно, померзнуть им придется основательно - шутка ли
сказать, торчать на крыше, сперва сгребая горы снега, чтобы
уменьшить зловредную тяжесть, а после заменяя поломанные и
сдвинутые с места сланцевые плитки и заделывая поврежденные
свинцовые листы. Однако, если работать по очереди, часто
сменяясь, и в продолжение всего дня иметь возможность
отогреваться в помещении, где разрешено будет жечь огонь с утра
до вечера - покуда длится работа, с этой задачей справиться
можно.
Аббат Радульфус послушал и кивнул массивной головой, как
всегда мгновенно вникнув в суть дела и тут же приняв решение:
- Все ясно. Приступайте!

Едва снегопад прекратился и небо разъяснилось, упрямые
жители Форгейта, как следует укутавшись и вооружившись
лопатами, метлами и граблями, выбрались из домов и начали
дружно расчищать проход к главной дороге и прорывать в сугробах
путь к мосту и городским воротам, за которыми не менее упрямые
горожане вели, без сомнения, такую же решительную борьбу с
неприятелем в белых одеждах. Морозы держались еще долго,
незаметно, день за днем будто слизывая мягкие, пушистые края
сугробов и мало-помалу уменьшая груз снежной толщи. Hа тот
момент, когда некоторые из основных дорог стали более или менее
проходимыми и по ним начали с трудом пробираться первые
путники, подгоняемые либо безрассудством, либо жестокой
необходимостью, монахи под водительством брата Конрадина
поставили леса и укрепили на скате крыши лестницы и уже все по
очереди лазили наверх и подставляли себя беспощадной стуже -
осторожно освобождали кровлю от непомерной тяжести снега, чтобы
добраться до поврежденной свинцовой обкладки и поломанных
плиток сланца. Вдоль скованной льдом дренажной канавы выросла
гряда беспорядочно наваленных друг на друга бесформенных
снежных куч, а один из братьев, то ли не расслышав, то ли не
придав значения раздавшемуся сверху крику "Берегись!", в один
миг оказался погребенным под обрушившейся на него снежной
лавиной, так что пришлось его срочно откапывать и направлять в
"обогревательную", чтобы он мог там отогреться и отдышаться.
К этому времени сообщение между замком Форгейт и городом
было уже налажено, и важные новости из Винчестера, несмотря на
все препятствия и задержки, за несколько дней до Рождества
докатились до Шрусбери и стали известны замковому гарнизону и
шерифу.
Вернувшись из города, Хью Берингар первым делом поспешил к
аббату Радульфусу, чтобы поведать ему, как разворачиваются
события в государстве. В стране, обескровленной пятилетней
братоубийственной войной, светским властям и Церкви надлежало
действовать заодно, и там, где шериф и аббат умели прийти к
согласию, им удавалось обеспечить относительное спокойствие и
порядок на вверенных им землях и избавить население от самых
тяжких потрясений смутного времени. Хью хранил верность королю
Стефану, служил ему верой и правдой, но еще преданнее служил он
людям, которые здесь жили. Он бы с радостью встретил - а
нынешняя осень и зима давали к тому все основания - весть о
победе короля, но его главная забота была в том, чтобы, когда
пробьет час победы, вручить суверену графство хоть до какой-то
степени благополучное, неразоренное и даже благоденствующее.
Выйдя от аббата, Хью отправился на поиски брата Кадфаэля.
Он обнаружил старого друга в его рабочем сарайчике на краю
небольшого сада, где летом росли целебные травы, - тот
деловито помешивал какое-то булькающее на огне зелье. Хлопот
зимой как всегда было хоть отбавляй: кашель, простуда,
отмороженные пальцы на руках и ногах - только успевай
пополнять запасы снадобий в монастырском лазарете. Хорошо еще,
что благодаря вечно раскаленной жаровне работать в дощатом
сарайчике было все же теплее, чем, например, в скриптории, где
часами корпели над манускриптами писцы и художники.
Хью толкнул дверь, и на старого монаха дохнуло с улицы
холодным воздухом. Кадфаэль сразу заметил, что его молодой друг
чем-то взбудоражен, хотя будь на его месте кто-то другой, он
вряд ли сумел бы уловить в лице Берингара какие-либо признаки
волнения. Hо от Кадфаэля не укрылась досадливая порывистость
движений и наспех оброненное приветствие, а посему он прекратил
помешивать отвар и внимательно посмотрел в лицо молодого
шерифа, сразу отметив возбужденный блеск его черных глаз и
нервное подергивание щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70