- Рыхлая кость, говорит.
- Плюнь ему в ноздри за это.
- Не буянь, - строго сказал Астарт. Он сидел неподалеку под
тростниковым навесом вместе с остальными мореходами. - Самое же лучшее ты
припрятал.
Фага торговался с хозяевами продовольственных лавчонок.
- Разве это рыба? - Он с возмущенным видом нюхал жабры
свежевыловленного тунца. - Пахнет кислым, слизь на чешуе, брюшко мягкое -
кто позарится на падаль? Эй, люди, слышите, здесь продают падаль! В
последний раз говорю: полталанта серебром за эту маленькую кучку. - Фага
указал на огромную груду съестных припасов, все необходимое для
дальнейшего плавания.
Предупреждая возмущение торговцев, повар не давал им раскрыть рта:
- Разве это мука? Пахнет полынью, хрустит на зубах и горька, как
помет крокодила. А это баранина? Гнилье! В бульоне не отыщешь и капельки
жира, одни грязные лохмотья и запах... О боги! Не дайте мне задохнуться,
когда я буду есть суп из этого мяса! А посмотрите, какое молоко я беру у
вас! Сплошная водичка! О! И синева по краям - конечно, снятое, да еще
разбавленное! - Фага ткнул кувшином в гневное лицо торговца, расплескав
густое, желтовато-жирное молоко.
Вопли Фаги разгоняли покупателей. Торговцы в конце концов уступили,
осыпав повара всеми известными человечеству проклятьями.
Фага сиял.
- Астарт! Что бы вы делали без меня, ума не приложу. Умерли бы,
наверное, все до одного с голоду еще в Красном море.
- Не появляйся один на базаре, они запомнили тебя.
Растолкав купцов у штабеля, появились Мекал и Ахтой.
- Удача! - крикнул юноша.
Ахтой, отдуваясь, сел рядом с тирянином.
- Пока я раздумывал, что говорить, Агенор взял на себя смелость и
выложил все подробно, как проходило плавание. Жрецы записывали, не веря ни
слову. Зато вельможи адмиралтейства, морские знаменитости, смекнули, что
это истинная правда.
- Где сейчас Агенор?
- Его вручили лучшим лекарям Карфагена. И еще: царь Магон обещал
принять Агенора, когда позволят государственные дела. Магон ведет войну с
Сардинией и ливийскими племенами пустыни. Говорят, он хочет подарить
кормчему слона, на котором можно ездить, как на муле. Карфагеняне -
единственный народ в Ливии, приручивший слонов... Ну, а ты был в храме?
Видел ее?
- Нет, не был.
- ?!
- Эх, Ахтой. Я ее готов утащить хоть из преисподней, но...
- Что "но"?
- Небо убьет ее, если мы снова будем вместе. Наши одежды море
выбросило порознь...
- Какое вам дело до неба и оракулов судьбы? У вас же любовь, любовь
редкая среди смертных, - мудрец запнулся, - о таких вещах он предпочитал
обычно не говорить, - ради Ларит, лучшей из женщин... Поверь: боги не в
силах помешать ни вам, ни другим. Все кары богов - это кары людей или
обстоятельств... Кажется, мне известна истина истин...
Астарт с нежностью обнял египтянина.
- Когда-то я думал так же.
- Я знаю. Но вспомни, когда изменились твои мысли.
- Знаешь, у колдунов гремящей радуги я подумал, неплохо бы
встретиться еще раз с Эшмуном.
- А сейчас?
- Я понял, что это бесполезно. Я его могу убить прикосновением
пальца, как он когда-то. Я его могу изуродовать, издеваться над ним... все
что угодно. Но боги от этого не исчезнут, и вера в них - тоже.
- Пойдем к Эшмуну.
Эшмун Карфагенский еще более обрюзг и пожирнел. Весь его облик -
сытое довольство.
- Кто из вас осмелился клеветать на Пылающее Божество? - живой бог с
откровенной неприязнью разглядывал мореходов. - Кто осмелился утверждать,
что длина тени может уместиться под ногами, что зенит Светила может
перемещаться по небесной тверди?
Астарт подошел к Эшмуну.
- Я осмелился утверждать.
Свита живого бога, вельможи и уродцы, брызнули по углам сумрачного
огромного зала, в котором гуляли сквозняки, шевеля тонкие занавеси на
стенах и у алтаря.
- Матрос, видишь этих калек и уродов. Их сделало такими мое слово.
- Убить легче, чем родить. Исцелить трудней, чем изуродовать.
Астарт попал в точку: Эшмун мало кого излечил за свою жизнь.
- Слушай меня внимательно, несчастный: Сияющий Хаммон, Пылающий
Хаммон, подобный Хаммону, жаркий, как светило Хаммона, медная сковородка
на углях, жар, огонь, пламя, дым, пламя, пламя, пламя, раскаленный щит в
огне, раскаленный, раскаленный, раскаленный, как Хаммон, и раскаленный
гвоздь у меня в руке!
Астарт сам протянул руку. Но прикосновение жирного пальца Нового
Эшмуна не породило боли, не оставило ожога, как прежде.
Астарт иронически улыбнулся и поймал за мантию отпрянувшего Эшмуна.
- А теперь попробую я.
Испуганный Рутуб зашептал на ухо Саркатру:
- Бежать надо.
Астарт медленно сдавливал пальцами выщипанный череп жреца.
Потрясенная жертва все более возбуждалась, шумно дыша и отвечая нервной
дрожью на малейшее движение пальцев Астарта. Наконец взгляд живого бога
остекленел, челюсть отвисла.
- Чудо! - шептали мореходы.
- Злой Мот в его пальцах, - шептали вельможи.
- Еще один Эшмун, - шептали уродцы.
- То наследие Ливии, - прозвучал спокойный голос Ахтоя.

57. БАШНЯ ОТШЕЛЬНИЦ
- Вот здесь, - прошептала танцовщица, - это и есть Башня Святых
Отшельниц.
За купами темных пиний полыхали огни храма Танит, слышались
возбужденные голоса, музыка, звон цимбал. Астарт запрокинул голову и с
трудом различил в звездном небе темную громаду, казалось нависшую над
храмовым садом.
"Нужно торопиться, пока не взошла луна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92