В него набились только отпрыски
могущественных семейств, родовой знати Тира. То и дело над морем голов и
корзин проплывал роскошный паланкин какого-нибудь
сановника-кораблевладельца, настоятеля храма или хозяина заморских
факторий. Тут же на пристанях начинался крупнейший в Средиземноморье
базар. Впрочем, весь Тир - сплошной базар. В любом закоулке столицы в
любое время дня заключались умопомрачительные по масштабам сделки,
продавалось и покупалось все - от людей до пуговиц. Каждый житель столицы,
да и всей державы в целом, был купцом. Каждый из кожи лез, чтобы
утвердиться на рынке и смять конкурента. И все - от нищего, собирающего
подаяние у храмов, до царя Итобаала - держали нос по ветру, улавливая
малейшее изменение в рыночных делах.
Ахтой тонул в океане красок и звуков. Ликующий Астарт тащил его
куда-то, тряс за плечи, что-то кричал ему в лицо и был подобен сотням
одержимых, носившихся сломя голову по всем улицам Тира, и островного, и
материкового.
Перед усталым взором Ахтоя мелькали строения всевозможных
архитектурных типов - от примитивных иудейских и хеттских хижин и
особняков до блестящих дворцов в ассиро-вавилонском духе. Поражали
разнообразием многочисленные фонтаны, обелиски, статуи богов и царей,
по-семитски аморфные, глыбоподобные. И всюду бородатое и носатое лицо
Мелькарта: Мелькарт, сидящий на морском коне, Мелькарт, стоящий на четырех
дельфинах, Мелькарт с туловищем крылатого коня и рыбьим хвостом.
Астарт на ходу приценивался, кого-то спрашивал, кому-то отвечал,
острил, обзывал, кому-то дал пинка и такой же получил в ответ. Юродивые,
ремесленники, крестьяне, прорицатели, аристократы, брадобреи, глотатели
змей, азартные игроки, водоносы, кукольники, птицеловы слонялись взад и
вперед, выкрикивая на разные голоса, образуя водовороты и штормовые шквалы
вокруг зрелищ.
В Тире царствовала весна. Лотки торговцев ломились под тяжестью
черешни и апельсинов. По сторонам мощеных улиц - целые россыпи миндаля в
свежей зеленой кожуре, ранние сорта абрикосов, а над всем господствовала
кряжистая свилеватая трудяга - олива: маслины всюду - в жбанах, кувшинах,
тазах, питейных сосудах, противнях, листвяных и тростниковых корзинах.
Какие только маслины не увидишь на тирских базарах! Овальные, шаровидные,
черные, зеленые, желтые, соленые, маринованные, вяленые, хрустящие, как
огурец, и вязкие, как смола, но неизменно обожаемые финикийцами,
азиатскими греками, пунийцами, филистимлянами...
Ахтой увидел, как Астарт поднял над головой меч.
- Прощай, кусок железа, опившийся кровью! - произнес с чувством
финикиец. Скупщик отсчитывал ему звонкие слитки, Астарт говорил под их
аккомпанемент: - Клянусь Повелителем Кормчих, моя рука не прольет больше
крови. - Он широко улыбнулся. - Разве только это будет кровь жирного
каплуна или сладкого барашка.
Потом они ели жареную рыбу, маслины, отваренные в молоке фисташки,
пили вино лучших в мире давилен.
Неподалеку от заплеванного бассейна, в котором Ахтой омыл свои
натруженные ступни, боролись базарные силачи. Астарт, жуя на ходу,
устремился в самую гущу зевак. Египтянин устало склонился на свой мешок и
едва не уснул среди базарной сутолоки под крики торговцев и попрошаек. Но
вернулся буйный Астарт и заорал:
- Ахтой! Смотри, кого я выловил в толпе драчунов! Это же Эред!
И Астарт схватил в объятия рослого белокожего парня, настоящего
великана с могучим торсом, огромными плечами и буграми чудовищных мышц, и
не без труда оторвал его от земли. Увидев на шее Эреда кожаный обруч раба,
Ахтой не удивился. Астарт много рассказывал о своем друге-рабе, с раннего
детства выставляемом на базарных поединках. Гигант ощупывал Астарта,
словно не веря своим глазам.
- Астарт, клянусь ногой Геракла, мы опять вместе!..
Эред, профессиональный базарный борец, вне ристалища был на редкость
покладистым и даже покорным малым. Его хозяин, дряхлый скиф, пропахший
навозом и солодом, приплелся вслед за друзьями, отчаянно скрепя всеми
суставами, и заменил кожаный ошейник Эреда на железный.
Конец длинной цепи от ошейника он по-хозяйски намотал на свою
иссохшую ручонку.
- А ты, навозный жук, все ползаешь? - удивился Астарт.
- Где? - Хозяин был туговат на слух. - Он мне вместо сына, - добавил
скиф и дернул за цепь. - Пошел домой.
- Да брось, - отмахнулся Эред и вырвал цепь из рук старика. - Это он
так при посторонних. Вообще-то он давно уже вежливый. У него никого и
ничего не осталось: голые стены да я. Остальные рабы перемерли: не в
состоянии был их прокормить. Все свое добро пустил по ветру, последнюю
лошадь пропивал со слезами. Лошадь для скифа - это все. Иногда мне
кажется: он мой раб, и я кормлю его только из жалости.
Скиф успокоился и сел на землю, поджидая, когда ему дадут есть.
Астарт купил у виноторговца целую амфору вина, Эред окликнул разносчика
фруктов, и друзья помянули прошлое столь усердно, что остались ночевать
тут же на базарной площади.

4. АСТАРТ ПУСКАЕТ КОРНИ
Друзья осмотрели дом. Обещанная ростовщиком "добротная вилла"
оказалась ветхой лачугой. Сквозь трещины в стенах беспрепятственно
врывался ветер и играл свесившимися с потолка корнями растений.
В полураскрытую дверь влезла морщинистая физиономия ростовщика
Рахмона.
- Соблаговоли подтвердить нашу сделку перед лицом уважаемых купцов,
твоих соседей, - заворковал он, выкатив глаза, словно рак-отшельник, -
писец все запишет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92