Бывало дохромает и сядит, сидит и вроде как думу думает, а сама наверное соображала как половчее черковное добро спереть, но её уже нет.
- Твой внучек, подонок, постарался, калеными щипцами из старухи тайну вытягивал. Причем, как мне кажется, по твоей дед наколке.
- Обижаешь. Ежели и обмолвился я когда в полслова, то не нарочно, а просто так получилось. Больно нужен мне их церковный хлам.
- Вольно невольно, а старуху под нож подставил.
- Ну что я говорил? Ты и меня теперь заарестуешь. - Засопливился старик.
- Кому ты нужен, пень трухлявый. Что ж теперь делать! Давай уж выпьем за упокой души рабы божьей Марии! Да не из этого дерьмового хрусталя, а как положено. У тебя что же лафитников граненных дома не осталось?
- Лафитничков - то? Да вроде где-то было, осталось пару штук, сейчас гляну. Они где - то здесь, в буфете болтались. Ну точно, вот они.
Старик вытащил две пыльные граненные рюмки и сердце мое подпрыгнуло от радости. Это было то что нужно. Пока он их всполаскивал я уже думал как ловчее его прищучить и вынудить сознаться.
Какое же разочарование я получил когда Трофимыч выставил их передо мной. Граненными они были только снаружи, Внутренняя же часть, там где должна была стоять свеча была гладко закатана.
- Хорошая посуда. - Разливая водку решил я довести дело до конца. Наверное не у каждого такие рюмки водились?
- Да что ты?! - Удивился старик. - Этого добра в каждом доме хватало. Лет тридцать тому назад только из таких и пили. Другой тары не было.
- А у Марии Андреевну тоже такие рюмки были?
- А то как же. Это я хорошо помню. Она хоть сама и не пила, а у себя всегда держала. Ну там, кто дров наколет, кто оградку подправит, она тому и наливала.
- Пойдем, дед, по селу прогуляемся, во двор к ней зайдем и на крылечке ещё раз помянем. Видно хорошая она была женщина.
- Женщина - то хорошая, да поздно больно.
- А чего тут идти, через три двора, вот тебе и её дом. Пойдем, ты виноват перед ней, а грехи надо замаливать.
- Ну что с тобой сделаешь?! Пойдем.
Не слишком - то прияно входить в заброшенное желище недавно умершего человека, а тем более в темное время суток. Трофимыч явно чувствовал некоторую робость и все время подталкивал меня вперед. Дойдя до крыльца мы сели на верхней степеньке и выпили по первой. Потом как бы играючи я оторвал доски, что крест на крест закрывали дверь и позвал его в дом. Осмелев от выпитого он охотно вошел следом.
Но освещение от дома уже отрезали и потому мы в полной темноте присели к столу. Вроде как случайно я разбил наши рюмки и ужасно сокрушаясь предложил поискать их в хозяйстве Марии Андреевны.
- А что их искать - то, если соседка, Люба не забрала, то тут в шкафчике они и должны быть. - Пояснил Трофимыч. - Посвети ка мне зажигалкой. Ну вот, что я говорил, все на месте. И рюмки тут.
Рюмки вытащил я сам и на ощупь понял, что внутренность граненная. Что мне это даст я пока не знал, но теперь я мог вполне обоснованно предположить, что Мария Андреевна могла быть в подвале.
Здесь же, возле шкафчика мы выпили по второй. Пряча в карман трофейную рюмку я услышал под окнами подозрительный шорох и решив, что мои приключения начинаются опять вытащил газовый пистолет. Припавшее к стеклу искаженное лицо сначала меня испугало, а потом заставило зайтись нервным хохотом. За нами зорко наблюдала подруга и соседка покойной, моя спасительница баба Люба.
- Заходи, баба Люба. - Громко и приветливо позвал я старуху. - Да не бойся здесь только мы с Трофимычем, все свои.
- Батюшки, а я - то уж перепугалась! - Сетую опасливо зашла старушка. - Думала опять тот черт под окнами шнырит. А вы что это тут делаете?
- Да вот, баба Люба, проезжал мемо, думаю, дай заеду, помяну Марию, Андреевну. - Привольно врал я. - А тут и Александр Трофимович. Присоеденяйся к нам.
- Помянуть дело нужное. - Согласилась старуха. - Но почему здесь - то, да без света, да впотьмах? Зашли бы ко мне.
- Так получилось. А кто тут у тебя под окнами шнырит, спать не дает?
- Да кто ж его знает? Впотьмах не видно, а на оклик не отозвался, как сквозь землю провалилися. Тайные дела у нас творяться.
- Он под чьими окнами шнырил, под этими или под твоими?
- Неделю назад все здесь лазил, а дней пять тому назад и под моими зашастал. Я проснулась от того, что на меня кто - то через окно смотрит лежу ни жива ни мертва. Ни слова сказать не могу, ни рукой пошевелить. Потом окликнула, а он и исчез.
- А какой он из себя был, не помнишь?
- Страшный, но я плохо его разглядела, он к стеклу приплюснулся и фонариком по избе все водит, да водит, будто высматривает что-то.
- Надо было участковому сказать.
- Так говорила, а он мне в ответ, пить надо, баба Люба, поменьше, а если пьешь, то получше закусывай. Однако пришел, посмотрел, но ничего не нашел. Вот такие у нас дела творяться. С тех самых пор все и началось. Наливай что ли. Помянем Марию - то Андреевну, все она кому - то спать не дает.
- Посвети ка мне Трофимыч, я бабе Любе портрет покажу, может в нем она узнает своего черта. Ну что похож? - поднося поближе к свету личность Носача спросил я.
- Да нет, этого - то я знаю, он ко мне днем приходил с гостинцами. Все про церковное серебро выспрашивал. Вот ведь люди, все неймется им.
- А ты уверена, что это не он. Подумай. Если прижать его к стеклу, да расплющить нос, может то самое и будет?
- Может и так, да только в сомнении я. Тот вроде как пострашнее был.
- А этот, который приходил к тебе с гостинцами как представился?
- Сказался Анатолием Васильевичем, собирателем музейных редкостей, а уж правда ли, про то не знаю. Все у меня иконку одну выпрашивал, обещал даже заплатить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49