- Выпив, он крякнул и, вытащив из-под полки сухой колбасы, разломал ее на две части. - Закусывай, а то опьянеешь, а тебе надо в норме быть. Вчера, когда мы уже поняли, что с Серегой что-то случилось, я порекомендовал тебя. Кэп хотел на тебя взглянуть. Если, значит, ты ему понравишься, то обещал взять.
- Так уж прямо и взять. А если Сергей появится?
- То сразу же полетит за борт. Кэп таких вещей не прощает. Сереге лучше вообще здесь больше не появляться.
- Ну если возьмет, то с меня большой кабак. А платит-то он хорошо?
- Не боись! - загадочно ухмыльнулся Василий. - Ты столько не видел. Но и от тебя многое потребуют.
- Что, например?
- Это он тебе сам расскажет.
- Ё-мое, так надо было трудовую книжку с собой взять, а так-то у меня только права, правда, все категории открыты.
- Свою трудовую покажешь жене. Он тебя и без трудовой как есть расколет. Пойдем пока на палубу, покурим, в каютах-то он нам не разрешает.
- Он что, сам не курит? - карабкаясь за Васькиной задницей, спросил я.
- Почему же не курит? Курит, но тоже только наверху.
- Крутой, видно, мужик!
Крутой мужик стоял на палубе и внимательно смотрел на меня сверху вниз. Тридцати лет, не больше было за его плечами, но держался он уверенно и спокойно, как будто уже познал мир и теорию Эйнштейна.
- Это кто? - указал он подбородком в мою сторону.
- Дак Костя. Я же вам вчера про него говорил. Хороший парень, он вчера...
- Тебе что, нечем заняться? - расстегивая пиджак, только и спросил кэп, но этого оказалось достаточно, чтобы Васька мгновенно провалился сквозь палубу к себе в моторный отсек. - Ты кто? - когда мы остались одни, задал он сакраментальный вопрос голосом, лишенным какой бы то ни было интонации.
- Человек! - радостно и счастливо ответил я.
- Я не о том, я спрашиваю, кто ты есть? - так же равнодушно повторил он вопрос, и мне почему-то стало зябко.
- Я Константин Иванович Гончаров, вот мои водительские права.
- Не нужно. Я тебя откуда-то знаю, только не могу сразу вспомнить, но это не важно. Я всегда вспоминаю, даже если эта встреча была случайной. Ты что хочешь?
Его размеренный, лишенный всякой окраски голос автоответчика совершенно выводил меня из себя, но приходилось затаиться и терпеть. Терпеть не только голос, но и холеную бесстрастную физиономию с умными и жестокими глазами. Поэтому голосом ягненка я ответил:
- Хочу работу.
- Что ты можешь?
- Ничего.
- Это уже лучше. Ты вот так можешь? - Едва уловимым движением он резко и сильно въехал мне в солнечное сплетение.
Как мне это удалось, я и сам не знаю. Но только уже заходясь в болевом спазме, я что было моченьки пнул его кованым ботинком по голени. Когда меня отпустило, он все еще весело скакал по палубе на одной ноге.
- Вы меня простите, - заискивая, извинился я, - но я не умею по-другому.
Даже не удостоив меня взглядом, прихрамывая, он поднялся в рубку. Уже сверху требовательно и властно спросил:
- Почему грязная палуба?
- Но я...
- Я спрашиваю, почему грязная палуба?
- Вас понял! - бодро ответил я, скатываясь в машинное отделение к Ваське за необходимой консультацией.
- Да ты чё? - не поверил он. - Неужто в самом деле ты его отоварил? Ну и дела! Хочешь не хочешь, а с меня пузырь. Значит, все на мази. Сейчас я покажу тебе все Серегино хозяйство. Там у него чуланчик со всякими инструментами, начиная от швабры и кончая всякими рубанками да гвоздями. Погоди пять минут, что-то у меня одна щетка генератора боит, искрит, сука.
Только теперь воочию разглядев двигательный агрегат катера, я понял, что господин Гончаров есть полный и законченный идиот. Вращающий момент катерным винтам передавали два огромных дизеля ростом поболее моего, и все они были опутаны и увешаны всевозможными датчиками и манометрами. В довершение к ним тут же стояла электростанция. Разобраться во всем этом хаосе мог только очень умный человек, наподобие братьев Черепановых или Карла Маркса. Трепет почтения невольно овладел мною, когда я увидел, как запросто и по-свойски Васька обращается с этими грудами умного и сильного железа.
Мой чулан находился под носовой палубой, которую Васька фамильярно называл баком. Здесь в одном углу стоял верстак со столярным инструментом, а в другом - богатейший выбор всевозможных щеток, швабр и скребков. От такого обилия я немного растерялся, но все равно здесь мне было понятней и приятней, чем в моторном отсеке. Выбрав самое большое ведро, швабру и скребок, я с небывалым рвением и энтузиазмом накинулся на работу. Что-то у меня получалось не так. Грязная вода, которую я старательно пытался согнать за борт, вдруг неожиданно, в самый неподходящий момент возвращалась на только что вымытый участок палубы. Чем-то я себе напоминал Остапа Бендера, когда он так же безуспешно пытался нарисовать на палубе портрет агитатора. С горем пополам через час я все-таки вымыл эту чертову палубу. Измученный, но удовлетворенный и счастливый, я позволил себе сигарету.
- Матрос, тебе не кажется, что мыть судно лучше сверху, тогда грязная вода с надстройки и рубки не будет заливать уже чистую палубу, - пропищал за моей спиной незнакомый голос. Резко обернувшись, я поскользнулся и чуть было не растянулся на мокром полу. Передо мной, улыбаясь, стоял большеголовый гном, одетый в ядовито-зеленый спортивный костюм. Осторожнее, молодой человек, - доброжелательно предупредил он, - не делайте резких движений, а то недолго и шею сломать.
От нахлынувшего на меня стихийного возбуждения я не мог вымолвить ни слова и так и стоял, глупо улыбаясь и судорожно сглатывая обильное слюновыделение, так некстати вдруг меня посетившее.
- Ну что вы, молодой человек, не стоит так расстраиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49