Но, поглощенная своими переживаниями, я не обратила на это наблюдение
никакого внимания и с удовольствием дала увлечь себя на прогулку по городу.
Разговор не раздражал меня, а напротив, он помог скоротать время, потому
что единственным моим желанием было, чтоб поскорей наступала ночь, и чем
ближе дело шло к вечеру, тем оживленней и радостней я становилась. Поэтому,
находясь в приподнятом настроении, даже милостиво позволила Виктору
проводить меня до самой двери, и назавтра, благо два выходных дня следовали
друг за другом, мы опять договорились встретиться и пойти посмотреть
картины на новой выставке.
Попрощавшись с Виктором, я стрелой вбежала к себе счастливая и довольная,
но первый человек, который встретился мне в прихожей, сразу поверг меня п
глубочайшее уныние. Это была моя двоюродная сестренка, приехавшая к нам в
гости на субботу и воскресенье. Дело в том, что обычно она ложилась спать в
моей комнате, и я страшно перепугалась за нее, потому что не знала, как к
ней отнесется комар, ведь чтобы не разрешить ей ночевать со мной,
требовалось найти вескую причину, а такая никак не приходила в голову. Хотя
оставалась еще надежда, что сестренка сама убежит ночевать к бабушке, как
иногда случалось, когда ей взбредало в голову до изнеможения слушать
сказки. Однако даже, при таком благоприятном исходе все равно пришлось бы
до конца пребывать в томительной неизвестности.
От этого я ужажо страдала, и весь вечер, проведенный в комнате
родителей, где все пили чай, смотрели телевизор и разговаривали, сидела,
как на иголках. А потом, когда мы с сестренкой перешли ко мне, пытка
сделалась еще более невыносимой, каждую секунду я молила, чтобы несносная
девчонка не усидела на месте и упорхнула к бабушке. Всем своим видом я
показывала ей, что мне сегодня не до нее, отвечала на град ее вопросов
отрывисто и недовольно, но сестренка, видимо, и не нуждалась в подробных
ответах, она вся увеклаьь игрой с большой, ростом чуть ли не с нее, недавно
подаренной куклой, и в метафизическом смысле находилась далеко не в моей
спальне, к,сожалению, я бы предпочла, чтобы она отсутствовала физически.
Бедный ребенок даже не подозревал какой он подвергается опасности. А что
могла сделать? От волнения мой мозг окостенел и совершенно отказывался
думать.
Потихоньку все в доме стали ложиться спать, и мама принесла ко мне в
комнату чистую постель и разостлала ее на небольшом диване, стоявшем между
шкафом и окном. Теперь исчезла последжм надежда. Я, не в силах
пошевельнуться, сидела на своей кровати и тупо смотрела в раскрытую книгу,
не понимая в ней ни слова, но поднять глаза от страниц мне было еще
тяжелей, я боялась, что сестренка прочтет в них тот ужас, который я
испытывала и, испугавшись сама, криком или еще каким-нибудь образом
всполошит квартиру.
Однако, когда возня на диване, связанная с раздеванием и укладыванием,
затихла, я все же решилась взглянуть в ее сторону: сестренка, переодетая в
пижаму, сладко спала поверх одеяла. Картина, представшая перед моим взором,
была настолько проста и возвышенна, что я даже на мгновение перестала
думать о комаре, как о всемогущей силе, более того, я даже усомнилась:
существует ли на самом деле, а если существует, то достаточно ли у него
власти, чтобы нарушить столь сладостный покой. Правда, тут же я отогнала
подобные мысли, припомнив события прошлой ночи. Не хватало еще глупо
поддаться на удобный раззолоченный обман, услужливо предложенный
затерроризированным сознанием, когда над жизнью дорогого тебе существа
нависла смертельная угроза. Господи, кто б мог сказать, что мне делать!?
Что?!
В своем воображении я уже давно наделила комара недюжинным интеллектом, и
поэтому оставалось уповать только на то, что, обладая высшей мудростью, он
разберется кто есть кто и не тронет маленькую девочку. И вот, с твердой
верой в порядочность комара, ожидая его прилета, я и заснула. И носили меня
сновидения из одной ирреальной страны в другую, не давая ни роздыху, ни
покою, как будто нарочно пытаясь увлечь так, чтобы я не вспомнила о главном
и не пробудилась. А когда сон, наконец, ослабил свою хватку, и сознание
медленно вернулось ко мне, то я ужаснулась, обнаружив, что на улице уже
светает и, словно ужаленная змеей лань, соскочив с постели, бросилась к
сестренкиному дивану.
Но то, что я там увидела, заставило замереть меня на полдороге: вместо
моей сестры на диване лежала большая золотоволосая кукла, причем самое
страшное заключалось в том, что пластмассовые руки и ноги ее были жутко
изуродованы, их покрывали глубокие следы, по всей вероятности, от зубов
какого-то крупного хищного зверя, а в этих вмятинах и царапинах виднелась
запекшаяся, непонятно откуда взявшаяся, кровь. Тело куклы тоже не избежало
встречи с зубами, хотя лохмотья, которые остались от платья, прикрывали его
и не давали возможность оценить, как сильно оно искусано.
Завороженная жутким зрелищем, я не сразу опять задала себе вопрос: куда
делась моя сестра, а когда это все-таки случилось, то я уже не могла
оставаться в комнате ни секунды и бегом бросилась вон. Неизвестно, далеко
ли мне пришлось бежать, если бы в коридоре я не налетела на бабушку, да
так, что чуть не сшибла ее. Удивительно было, что она делала здесь в такой
ранний час, но меня поразило другое. Бабушкины волосы поддерживал гребень,
которым сестренка расчесывалась перед сном. Словно новыми глазами взглянула
тогда я на эту сгорбленную низенькую старушку, мне показалось, что она знает
все о моих мучениях и переживаниях, и потому я прямо спросила ее, не
прибегая к хитростям и уловкам:
1 2 3 4 5 6 7 8