ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
От него веяло ветром и вдохновением. Больше таким легким он уже никогда не был.
И все же… Андрей Белый, например, прозорливо разглядел в этой метельной легкости глубоко затаенную душевную боль: «Веселье то – есть веселье трагедии; и – полета над бездной; я видел – грядущий надлом…»
История этой любви довольно темна (опять то же слово на языке?) и вряд ли когда-нибудь может быть прояснена. Письма Блока к Н.Н.В. пропали, ее письма он перед смертью уничтожил. Сама Н.Н.В. в написанных на закате дней коротких воспоминаниях более всего была озабочена опровержением сложившегося по стихам представления об их романе. Она тщилась внушить читателю, что никакого романа, собственно, и не было.
В этом все же позволено усомниться.
Воспоминания Н.Н.В. – шифр умолчания. Она рассказывает, что упрекала Блока за некоторые строчки его стихов, якобы не отвечавших истине, например о «поцелуях на запрокинутом лице». Блок будто бы, смущаясь и шутя, отвечал, что поэзии не противопоказаны преувеличения и кое-что в его стихах следует понимать sub speciae aeternitatis, что, мол, дословно означает: «под соусом вечности».
Шутки шутками, однако на деле все было, нужно думать, серьезней. Вряд ли только преувеличением можно счесть воспоминание Блока о какой-то «погибельной ночи» в стихах, написанных уже после того, как отношения вообще кончились: «Ты ласк моих не отвергала…»
М.А.Бекетова, осведомленная о том, что происходило, со слов матери Блока, последовательно записывает в дневнике: «Саша хочет жить отдельно от Любы» (4 февраля), «Волохова не любит Сашу, а он готов за нею всюду следовать» (15 февраля), «Волохова полюбила Сашу» (12 марта). Да, речь заходила и о разводе (это подтверждает в своих воспоминаниях Любовь Дмитриевна) и о новом браке.
Характер у Натальи Николаевны был резковатый, властный. Вот сценка, зарисованная сатирическим пером Андрея Белого: «Волохова – очень тонкая, бледная и высокая, с черными, дикими и мучительными глазами и синевой под глазами, с руками худыми и узкими, с очень поджатыми и сухими губами, с осиной талией, черноволосая, во всем черном, – казалась она r serv . Александр Александрович ее явно боялся: был очень почтителен с нею; я помню, как, встав и размахивая перчатками, что-то она повелительно говорила ему, он же, встав, наклонив низко голову, ей внимал; и – робел. „Ну, пошла“. И шурша черной, кажется шелковой, юбкой, пошла она к выходу; и А.А. за ней следовал, ей почтительно подавал пальто; было в ней что-то явно лиловое… Мое впечатление от Волоховой: слово „темное“ с ней вязалось весьма; что-то было в ней – „темное“. Мне она не понравилась».
Выходит – эпитет, уснащающий строки «Снежной маски» и «Фаины», не случаен…
Блок настойчиво окружал сухощавую и довольно капризную даму ярким романтическим ореолом. Она и падучая звезда, и комета, влачащая звездный шлейф, она и «раскольничья богородица с демоническим», она и инфернальная «женщина, отравленная красотой своей», сродни нервным, властным и загадочным женщинам Достоевского.
Блок применял к Н.Н.В. строку Аполлона Григорьева «…сама ты преданий полна» и убеждал ее, что она, дескать, сама не знает, какие подсознательно-стихийные силы таятся в ней.
И, миру дольнему подвластна,
Меж всех – не знаешь ты одна,
Каким раденьям ты причастна,
Какою верой крещена…
Если в «Снежной маске» женский образ, по существу, еще безличен, мифологизирован, выступает как некий символ стихийно-трагической страсти, то в «Фаине» уже обрисовывается портрет и возникает характер.
В октябре 1907 года, непосредственно перед тем как был создан цикл «Заклятие огнем и мраком», очень важный для понимания образа Фаины, Блок написал (и вскоре напечатал) лирическую прозу «Сказка о той, которая не поймет ее». Это фразистая стилизация в декадентском духе, не очень высокой художественной пробы, и она не может идти ни в какое сравнение со стихами. Но «Сказка» любопытна как попытка воссоздать демонический характер женщины, которая стала для поэта «волей, воздухом и огнем».
«Тонкие чары» этой «темной женщины» не дают поэту покоя: «И она принимала в его воображении образы страшные и влекущие: то казалась она ему змеей, и шелковые ее платья были тогда свистящею меж трав змеиной чешуею; то являлась она ему в венце из звезд и в тяжелом наряде, осыпанном звездами. И уже не знал он, где сон и где явь… Вся она была как беспокойная ночь, полная злых видений и темных помыслов».
Такая трактовка образа отчетливо прослеживается в «Фаине»: «Но в имени твоем – безмерность, и рыжий сумрак глаз твоих таит змеиную неверность и ночь преданий грозовых», «Вползи ко мне змеей ползучей, в глухую полночь оглуши, устами томными замучай, косою черной задуши», «Надо мною ты в синем своем покрывале, с исцеляющим жалом змея…», «Я узнаю в неверном свете переулка мою прекрасную змею…», «Ты только невозможным дразнишь, немыслимым томишь меня». И, наконец, слова, вложенные в уста самой Фаины: «Когда гляжу в глаза твои глазами узкими змеи и руку жму, любя, эй, берегись! Я – вся змея! Смотри: я миг была твоя, и бросила тебя!»
Но есть и другой, не менее существенный, аспект образа Фаины – воплощение свободы и удали национального русского женского характера.
«Одна Наталья Николаевна русская, со своей русской „случайностью“, не знающая, откуда она, гордая, красивая и свободная. С мелкими рабскими привычками и огромной свободой…» – записывает Блок в апреле 1907 года. А в июне набрасывает стихотворение «Сырое лето. Я лежу…», примыкающее к циклу «Вольные мысли» (где тоже фигурирует «трагическая актриса» – Н.Н.Волохова). Здесь – прямое отражение реального обстоятельства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
И все же… Андрей Белый, например, прозорливо разглядел в этой метельной легкости глубоко затаенную душевную боль: «Веселье то – есть веселье трагедии; и – полета над бездной; я видел – грядущий надлом…»
История этой любви довольно темна (опять то же слово на языке?) и вряд ли когда-нибудь может быть прояснена. Письма Блока к Н.Н.В. пропали, ее письма он перед смертью уничтожил. Сама Н.Н.В. в написанных на закате дней коротких воспоминаниях более всего была озабочена опровержением сложившегося по стихам представления об их романе. Она тщилась внушить читателю, что никакого романа, собственно, и не было.
В этом все же позволено усомниться.
Воспоминания Н.Н.В. – шифр умолчания. Она рассказывает, что упрекала Блока за некоторые строчки его стихов, якобы не отвечавших истине, например о «поцелуях на запрокинутом лице». Блок будто бы, смущаясь и шутя, отвечал, что поэзии не противопоказаны преувеличения и кое-что в его стихах следует понимать sub speciae aeternitatis, что, мол, дословно означает: «под соусом вечности».
Шутки шутками, однако на деле все было, нужно думать, серьезней. Вряд ли только преувеличением можно счесть воспоминание Блока о какой-то «погибельной ночи» в стихах, написанных уже после того, как отношения вообще кончились: «Ты ласк моих не отвергала…»
М.А.Бекетова, осведомленная о том, что происходило, со слов матери Блока, последовательно записывает в дневнике: «Саша хочет жить отдельно от Любы» (4 февраля), «Волохова не любит Сашу, а он готов за нею всюду следовать» (15 февраля), «Волохова полюбила Сашу» (12 марта). Да, речь заходила и о разводе (это подтверждает в своих воспоминаниях Любовь Дмитриевна) и о новом браке.
Характер у Натальи Николаевны был резковатый, властный. Вот сценка, зарисованная сатирическим пером Андрея Белого: «Волохова – очень тонкая, бледная и высокая, с черными, дикими и мучительными глазами и синевой под глазами, с руками худыми и узкими, с очень поджатыми и сухими губами, с осиной талией, черноволосая, во всем черном, – казалась она r serv . Александр Александрович ее явно боялся: был очень почтителен с нею; я помню, как, встав и размахивая перчатками, что-то она повелительно говорила ему, он же, встав, наклонив низко голову, ей внимал; и – робел. „Ну, пошла“. И шурша черной, кажется шелковой, юбкой, пошла она к выходу; и А.А. за ней следовал, ей почтительно подавал пальто; было в ней что-то явно лиловое… Мое впечатление от Волоховой: слово „темное“ с ней вязалось весьма; что-то было в ней – „темное“. Мне она не понравилась».
Выходит – эпитет, уснащающий строки «Снежной маски» и «Фаины», не случаен…
Блок настойчиво окружал сухощавую и довольно капризную даму ярким романтическим ореолом. Она и падучая звезда, и комета, влачащая звездный шлейф, она и «раскольничья богородица с демоническим», она и инфернальная «женщина, отравленная красотой своей», сродни нервным, властным и загадочным женщинам Достоевского.
Блок применял к Н.Н.В. строку Аполлона Григорьева «…сама ты преданий полна» и убеждал ее, что она, дескать, сама не знает, какие подсознательно-стихийные силы таятся в ней.
И, миру дольнему подвластна,
Меж всех – не знаешь ты одна,
Каким раденьям ты причастна,
Какою верой крещена…
Если в «Снежной маске» женский образ, по существу, еще безличен, мифологизирован, выступает как некий символ стихийно-трагической страсти, то в «Фаине» уже обрисовывается портрет и возникает характер.
В октябре 1907 года, непосредственно перед тем как был создан цикл «Заклятие огнем и мраком», очень важный для понимания образа Фаины, Блок написал (и вскоре напечатал) лирическую прозу «Сказка о той, которая не поймет ее». Это фразистая стилизация в декадентском духе, не очень высокой художественной пробы, и она не может идти ни в какое сравнение со стихами. Но «Сказка» любопытна как попытка воссоздать демонический характер женщины, которая стала для поэта «волей, воздухом и огнем».
«Тонкие чары» этой «темной женщины» не дают поэту покоя: «И она принимала в его воображении образы страшные и влекущие: то казалась она ему змеей, и шелковые ее платья были тогда свистящею меж трав змеиной чешуею; то являлась она ему в венце из звезд и в тяжелом наряде, осыпанном звездами. И уже не знал он, где сон и где явь… Вся она была как беспокойная ночь, полная злых видений и темных помыслов».
Такая трактовка образа отчетливо прослеживается в «Фаине»: «Но в имени твоем – безмерность, и рыжий сумрак глаз твоих таит змеиную неверность и ночь преданий грозовых», «Вползи ко мне змеей ползучей, в глухую полночь оглуши, устами томными замучай, косою черной задуши», «Надо мною ты в синем своем покрывале, с исцеляющим жалом змея…», «Я узнаю в неверном свете переулка мою прекрасную змею…», «Ты только невозможным дразнишь, немыслимым томишь меня». И, наконец, слова, вложенные в уста самой Фаины: «Когда гляжу в глаза твои глазами узкими змеи и руку жму, любя, эй, берегись! Я – вся змея! Смотри: я миг была твоя, и бросила тебя!»
Но есть и другой, не менее существенный, аспект образа Фаины – воплощение свободы и удали национального русского женского характера.
«Одна Наталья Николаевна русская, со своей русской „случайностью“, не знающая, откуда она, гордая, красивая и свободная. С мелкими рабскими привычками и огромной свободой…» – записывает Блок в апреле 1907 года. А в июне набрасывает стихотворение «Сырое лето. Я лежу…», примыкающее к циклу «Вольные мысли» (где тоже фигурирует «трагическая актриса» – Н.Н.Волохова). Здесь – прямое отражение реального обстоятельства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248