Но сейчас говоришь о вещах, которые заботят только Просвещенных. Что ты за человек?
Рамсей рассмеялся. Возможно, Дедан, которого он знал, и не умер. Встретившись с капитаном взглядом, он убедился в этом еще больше.
– Это длинная история, друг, и поверить в нее нелегко. Но я не Каскар и не Просвещенный… я – это я… возможно, я всего лишь вижу сны. А вот насколько они правдивы, я еще должен установить. Тебе, Оситес, – обратился он к шаману, – я поручаю объяснить этому верному человеку, что то, что я собираюсь предпринять, может оказаться правдой.
Оситес отставил маленькую бутылочку, из которой пил свое укрепляющее.
– Существует много истин, – сказал он. – И есть тайны, которых лучше не касаться…
– Кроме тех, кто имеет на это право, – возразил Рамсей. В нем нарастала уверенность. Он собирается использовать эту уловку Просвещенных, неудивительно, что шаман не очень доволен.
– Дедан. – Рамсей не стал ждать ответа Оситеса. – Вот что нужно сделать. Я должен спать… спать крепко, так что меня нелегко будет разбудить. В это время я буду видеть сны – и узнаю, как открыть дверь. Я знаю, что она здесь. Ты должен охранять меня и не позволять никому будить меня преждевременно.
– Ты веришь, что сможешь это сделать? – удивленно спросил вольный капитан. – Что ж, если это правда, я согласен…
Рамсей вытянулся на диване. От подушки под его головой исходил слабый аромат. Текла… как раньше сосредоточился он на Дедане, чтобы призвать наемника, так сейчас он устремил мысль к герцогине. Закрыл глаза и начал представлять себе Теклу, не такой, какой видел ее в последний раз, когда между ними возникла преграда, но такой, какой была Текла в охотничьем доме под деревьями, свободная, смеющаяся над его ошибками в речи. Не герцогиня, погрузившаяся в формальности двора, а девушка, какой он ее помнит…
Текла… такой она была… такой всегда будет…

Глава восемнадцать

Рамсей летит – не во флаере, а так, словно свободно летит в воздухе; люди давно завидовали свободному полету птиц, и многие поколения пытались ему подражать. Вначале вокруг пустота – отсутствие всего. Но вот из пустоты возникла тень, Рамсей летит к ней, и тень приобретает материальность. Но это не Текла, как он надеялся.
Стена – один огромный блок на другом.
Рамсей висит в пустоте, глядя на эту преграду. Ни двери, ни трещины, ни щели. Воля его крепнет, усиливается, как и гнев – он не допустит такого легкого поражения.
Проход в стене есть, он в этом уверен. Есть путь…
В мире, который он оставил, он бы руками ощупал каждый блок в стене. Сейчас он использует для этого волю, устремляет ее по очереди на блоки. Пройти сквозь них!
И при прикосновении его воли в стене вспыхивают огоньки – не на одном камне, а на двух, расположенных один над другим. Огоньки кажутся отпечатками пальцев – пять вверху, пять внизу.
И когда вспыхнул последний, камни медленно, с огромной неохотой начали поворачиваться. И повернулись. Он отыскал дверь и теперь пролетел в нее, словно свободно полетел в воздухе. И вокруг нет пустоты.
Он в лаборатории, почти такой же, как уничтоженная. Но не та же самая, эта поменьше, в ней меньше аппаратуры. В самом центре еще один обменник, невредимый. Но в нем не хватает селектора.
Внимание Рамсея привлекает какое-то движение. Он различает четыре фигуры. Но это не конкретные четкие изображения, как в прошлых снах. Когда он старается их разглядеть, фигуры начинают расплываться. Рамсей старался изо всех сил, он должен увидеть…
Мелькает свет, он раскачивается, как маятник, висящий в воздухе. Рамсей мигнул. Он вспомнил – так Очалл раскачивал свой ключ. В этом качающемся свете опасность.
Он пытается не смотреть на него, заглянуть за этот свет, лучше увидеть туманные фигуры. Две из них постоянно передвигаются, но ему не видно, что они делают. Как только он начинает сосредоточиваться, перед ним возникает качающийся свет. Рамсей начинает терять силы, на секунду его воля слабеет.
Текла!
Она ли – одно из этих расплывчатых пятен?
И тут же он увидел ее – сбоку, лицо ее под его взглядом становится ясно видно. Лицо, такое же, какое было у Дедана в пустоте, – лицо, лишенное жизни. И в ответ на его требование она не открыла глаза.
Мерцание прекратилось. Это насторожило Рамсея. Должно быть, они знают о его вторжении и хотят, чтобы он знал: у них в руках заложница. И тут, кроме лица Теклы, он увидел – еще отчетливее – какой-то черный предмет…
Селектор, недостающий селектор обменника!
Угроза – обещание? Рамсей понял: и то, и другое. Попытаться найти лабораторию, найти пленницу – и она исчезнет – ее постигнет та же участь, что и Каскара!
Кто спланировал все это, тот, кого закрывает мерцание… Рамсей продолжает видеть то, что ему позволяют, его должно поразить увиденное. Он должен раскрыться перед нападением – именно этого ждет противник, он провоцирует Рамсея попытаться добраться до источника угрозы.
Ощущение полной уверенности, такое сильное, словно оно видимым потоком исходит из-за этого мерцания. Мозг и воля, скрывающиеся за этим светом, считают себя неуязвимыми. Только этот мозг будет выдвигать условия, все остальные должны им подчиниться.
Пусть верят в это!
Рамсей ослабил волю, отступил… И почувствовал торжество противника, тот устремился следом, как пес, хватающий за ноги нищего, набрасывающийся на беспомощного. И снова повис он в пустоте, стена за ним закрылась.
Кое-что он узнал, но этого недостаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69