Что бы ни думала Текла о Бертале, старой императрице и ее сообщниках по интриге, Рамсей всем им нисколько не доверял.
Упомянув имя Эдайс при Оситесе, он получил передышку – чтобы посмотреть в лицо собственной глупости. Никакого преимущества он не получил. Когда он не вернется, Текла догадается или узнает, где он. Достаточно ли у нее влияния, чтобы добиться его освобождения?
Почему-то эта мысль вызвала у Рамсея неловкость. С того момента как он запутался в этой сети, Текла помогала ему, выручила из одного затруднительного положения, затем из другого. Пора ему что-то сделать и самому – что-то более конструктивное, чем попасть в первую же ловушку, которую для него приготовили.
Теперь он рассердился. Встал и подошел к двери своей клетки. И хоть просунул за решетку руки и попытался нащупать замок, пальцы его касались только гладкого металла. Нет даже замочной скважины, и он не имеет ни малейшего представления, как Мелколф закрыл дверь.
Он присел, чтобы посмотреть, как закреплены прутья решетки в камне пола, и понял, что сломать решетку не удастся. Конечно, если бы появился тюремщик, он мог бы попробовать сыграть роль непобедимого героя шпионских рассказов: крикнуть, что умирает, а когда откроют, чтобы проверить, просто пробиться наружу. Но Рамсей почему-то был уверен, что если кто-то и войдет, рядом будет стоять Мелколф со своим стеклянным оружием. А Рамсей уже принял твердое решение не рисковать вторым телом в спорах с хозяевами этого логова.
Остается просто сидеть и ждать, пока что-нибудь произойдет. Рамсей никогда не обладал особым терпением, а сейчас он тем более не собирался предоставлять противнику девять десятых преимуществ. Однако делать нечего.
Если бы он смог сейчас увидеть полезный сон… Эта неожиданная мысль даже позабавила его. Но потом он начал обдумывать ее более серьезно. Рамсей снова сел на неудобный стул и принялся методично вспоминать все, что рассказывал ему Грег об экспериментах с телепатией во сне. Берутся двое видящих сны и контрольный испытуемый. Рамсей никогда не обращал внимания на приборы, используемые в этом эксперименте, и решительно отказывался играть роль испытуемого. Контроль ждет, пока прибор не покажет, что спящий настроен на прием (это определяется с помощью быстрых движений глаз; они свидетельствуют о том, что сон начался). Когда спящий готов к приему, контроль достает из груды картинок одну наугад. Концентрируется на ней, и спящий намного чаще, чем можно объяснить вероятностью, видит изображенное на картинке.
На этом уровне Рамсей сейчас действовать не может. Но он продолжал обдумывать возможности снов. Оситес явно посылал сон из одного альтернативного мира в другой, чтобы привлечь самого Рамсея или контролировать его сны. Может, это установило между ними какую-то связь, и теперь Рамсей, в свою очередь, может привлечь шамана? Но, конечно, не до такой степени, чтобы привести Оситеса сюда и заставить открыть дверь.
Мелколф… нет. Рамсей не верил, что сможет подействовать на ученого. Грег говорил, что на закрытый мозг это не действует. А Рамсей считал, что мозг Мелколфа прочно закрыт, что ученый верит в свою машину как главную причину смерти Каскара.
Однако Оситес – видящий сны. Остается выяснить, когда шаман спит…
Рамсей опустил голову на руки. Верить в то, что он чего-то достигнет снами, все равно что возможно просто встать и пройти сквозь эти решетки.

Глава восьмая

Рамсей сбросил грязное покрывало с полки на пол и лег на жесткие доски. Они показались ему похожими на твердую плиту, на которой он впервые пришел в себя в этом мире. Он закрыл глаза, но не для сна, а чтобы сосредоточиться на шамане – каким он видел его вначале во сне, а позже наяву, когда тот встречал в Ломе Теклу.
Он легко увидел черно-белую мантию шамана. Однако Рамсей обнаружил, что восстановить мысленно черты лица гораздо труднее. Да, у него седые волосы, над лбом они гуще и длиннее, как будто их взъерошил ветер. Ниже – лоб, под ним – брови, тоже седые и густые.
Но когда Рамсей попытался вспомнить глаза под этими бровями, он едва не потерпел поражение. Темные, запавшие в череп – да. Но все-таки чего-то не хватает, какого-то выражения. Рамсей не может его определить. Или просто отсутствия всякого выражения? Чем-то лицо в его видении напоминает маску, в нем нет подлинной жизни.
Никогда раньше не приходилось ему так сосредоточиваться. Борьба поглотила его сильнее, чем тогда, когда он пытался припомнить сны, которые привели его сюда. Эти сцены снов опять начали появляться, они закрывали лицо Оситеса. Теперь они служат прикрытием для шамана. Но Рамсей продолжал вспоминать.
И вот на одно мгновение Рамсей ясно увидел это лицо, живое, а не маску. Глубоко посаженные глаза с оттенком удивления смотрят на него. Контакт длился едва ли дольше вздоха и тут же прервался. И снова Рамсей видел только черно-белую фигуру, она расплывается, исчезает.
У Рамсея заболела голова, заныло тело. Мышцы его напрягались не меньше мозга, когда он пытался достичь чего-то, сам не веря в успех. Попытаться еще раз?
Черное и белое… черное… и…
Черное стало серым и алым. Кто-то другой… он чувствует присутствие еще кого-то… однако этот другой о нем не подозревает. Рамсей мысленно затаился. Так маленький зверек прижимается к земле, чтобы избежать внимания врага. Этот другой – враг , он больше враг, чем Оситес. Как его имя? Очалл? То, что ему известно о верховном советнике, дает основания верить в это. Рамсей, осмелев, попытался разглядеть лицо. Ничего –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69