Она прикусила костяшки пальцев, не отрывая от него взгляда. Но словно его не видела, а думала о чем-то своем.
– А если ты найдешь это место? Что ты сделаешь, если Мелколф откажется использовать свою машину для твоего возвращения?
Рамсей пожал плечами.
– Откуда мне знать? Но, может, я кое-что узнаю, если доберусь туда. Леди, как ты думаешь, поддержит меня Оситес?
– Не знаю. Это зависит от политики Просвещенных относительно будущего Улада. Я знаю, что в моей стране пророчица Эдайс предсказала: твое присутствие вызовет перемены. Если эти перемены не противоречат планам Оситеса, он может поддержать тебя.
– А может он повлиять на Мелколфа?
– Если захочет. Истинный Просвещенный может использовать свой мозг как оружие, чтобы получить нужные результаты. Однако они редко поступают так. Причина должна быть очень важной. Не знаю, что означает твое присутствие для Оситеса. И предупреждаю тебя: без поддержки Оситеса лучше не ищи Мелколфа.
Рамсей упрямо покачал головой.
– Я не собираюсь просто сидеть и ждать, – заявил он. – Только бы найти лабораторию. Я сам смогу договориться с Мелколфом. Это тайна, следовательно, он уязвим…
– Ты тоже, – быстро сказала Текла. – Неудобные люди, те, кто слишком много знают, могут исчезнуть. И часто исчезают. Конечно, не думаю, чтобы он стал действовать до моей помолвки. Они не решатся открыто расправляться с моим признанным родственником, чье присутствие делает всю церемонию законной. Да, возможно, твоя смелость оправдана. Сейчас подходящее время для того, чтобы узнать, что можно. Чем больше ты знаешь, тем сильнее сможешь воздействовать на Оситеса.
Казалось, она сама убеждает себя от первоначальных возражений перейти к неохотному согласию.
– Я дам тебе повод пойти туда. Гришильда, принеси мне шкатулку с дарами для ее царственного великолепия.
– По обычаю, – продолжала Текла, обращаясь к Рамсею, – обручающаяся приносит дары старейшей родственнице в Доме. Так как ею является ее царственное великолепие, я отправлю тебя с подарком. Неси открыто, и согласно обычаю тебя пропустят. Сейчас возвращайся к своей комнате, минуй ее и на развилке иди по правому коридору. Иди прямо. Коридор проходит через весь дворец и идет в помещения у Красной башни, где проживает ее царственное великолепие. Там ты найдешь то, что ищешь.
Она протянула ему серебряную шкатулку, которую принесла Гришильда, и отмахнулась от его благодарности. Но проводила его до выхода из комнаты и, перед тем как он вышел, положила руку ему на руку.
– Будь осторожен, родич Арлут, – негромко сказала она. – Ты идешь меж врагами, которых почти ничего не сдерживает, и путь твой труден.
– Я знаю это. И спасибо тебе, леди, за добрые пожелания…
– Может, ты и доживешь, чтобы поблагодарить меня. Подожди, пока не окажешься в безопасности, тогда и благодари. Только тогда твои слова будут иметь значение.
И голос ее свидетельствовал, что она не уверена, что дождется этого.
Рамсей легко нашел дорогу. Шкатулку он, как и было приказано, открыто нес в руках. И очень скоро с бьющимся сердцем оказался в коротком коридоре с панелями, который так хорошо помнил по своему сну. Он быстро прошел по коридору и передал шкатулку фрейлине, которая ответила на его стук в дверь покоев императрицы. Она не пригласила его войти, и он, довольный, что избежал внимания той, кого опасался больше других, заторопился назад к панелям. Судя по сну, нужная ему панель – третья с этого конца коридора и левая, если смотреть со стороны покоев императрицы. Он остановился перед панелью, огляделся, как во сне Оситес. Казалось, никого не видно. Рамсей некоторое время прислушивался, но услышал только звуки своего быстрого дыхания.
Он поднял руки и большими пальцами нажал на конец крыла, как это делал шаман. Долго ему казалось, что он ошибся или что путь закрыт. Затем с легким скрипом – в ушах Рамсея он прозвучал пушечным залпом – панель разошлась посредине.
Рамсей быстро прошел в образовавшийся проход, прежде чем дверь снова захлопнулась.

Глава седьмая

Он оказался на небольшой платформе над рядом ступеней, но не в темноте. Через равные промежутки в стенах горели синим светом квадраты. Такого света он нигде в этом дворце не видел. При этом свете руки самого Рамсея приобрели неприятный вид, темная кожа словно сморщилась и постарела.
Он долго не шевелился, стараясь понять, нужно ли чего-то опасаться, спускаясь дальше по лестнице. Потому что он видел перед собой только десять ступенек, ведущих к площадке, но совсем ничего не видел за нею.
И не только тишина окружила Рамсея. Его охватило ощущение, что он уходит из мира живых в чудом сохранившийся мир древности. Он вздрогнул – не от холода, но потому что здесь сами стены излучали чуждость, враждебность всему тому, что составляет его мир. Да, в этом мире все чужое, но по-человечески понятное. Здесь он чувствовал себя так, словно вторгся в мир, в котором нет места человеку.
Рамсей пытался справиться со своей тревогой. Само его появление в Уладе означает отказ от логики. Но нельзя поддаваться воображению, это просто глупо. Он осторожно, ступенька за ступенькой, начал спускаться, все время опасаясь, что мог привести в действие какую-то сигнализацию, которую сам не слышит. Однако придется рискнуть.
Вот он добрался до площадки, повернул направо и увидел основание лестницы. Внизу было светлее. И свет не синий, как от квадратов на стенах, а от обычных светящихся шаров.
И определенно никого не видно. Кто или что может здесь скрываться, он не способен даже предположить;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69