..
Вскоре возвратился отгонявший на пастбище овец старший брат Довлета. Увидев во дворе двух прекрасных коней, он возрадовался, но ни слова не вымолвил, а сразу кинулся помогать деду их обихаживать. Вначале Аташир-эфе и Гочмурат сняли с коней седла и роскошную сбрую, надели на головы жеребцу и кобыле торбы с овсом, а затем принялись их чистить металлическими скребками. Оба под нос мурлыкали любимые мотивчики, часто встречаясь друг с другом взглядами. И хотя дед в такие моменты старался хмуриться, радость на лице старшего внука отражалась все больше и больше...
— Деда, чай ваш готов. Идите попейте с дороги,— выйдя из юрты, крикнула Аннабахт.
Аташир-эфе выглядел усталым. О том, что он испытывает жажду, говорили его пересохшие губы.
— Слышал, что мать твоя говорит? Иди, чай пей,— сказал он Гочмурату.
— А ну ее,— отмахнулся тот, не прерывая своего дела.
— Где она видала джигита, который сперва сам поест, а потом коня накормит? — проворчал Аташир-эфе.— Не зря говорится: «Проснувшись утром, сначала погляди на коня, а потом поздоровайся с отцом». Достойный человек разве позволит вкусить пищу прежде, чем коня накормит?.. Конь — это крылья. А беркут без крыльев — жалкая тень беркута. То же и джигит, если он без коня... Ешьте, мои милые. Ешьте, золотые,— приговаривал Аташир-эфе, поглаживая коней, на морды которых были надеты торбы с отборным овсом.
Аташир-эфе и Гочмурат отложили металлические скребки и стали протирать их суконными тряпками. Чувствуя ласковое отношение чужих людей, кони больше не косились на них, а лишь с громким хрустом мирно жевали овес...
Каурая кобыла махнула хвостом и больно ударила им в лицо Гочмурата, но парень даже не поморщился, наоборот, улыбнулся и стал еще с большей заботой протирать тряпкой ее круп.
— Сама выбрала себе хозяина, раз приласкала тебя хвостом,— сказал Аташир-эфе.
— Я тоже ее выбрал, если ты не против,— отозвался Гочмурат.
— Жеребец мой будет посильнее, а кобыла твоя — порезвее,— утвердил Аташир-эфе такой раздел.— В мои годы люди не участвуют в конных состязаниях, а тебе на ней достанется не одна награда... Как ты ее назовешь?
— Юлдуз! — не задумавшись, выпалил Гочмурат.
— Что ж, пускай... А я своего назову Шайтаном. Он может в бою кусать и опрокидывать лошадей врагов. .
«Интересно, как называли этих коней прежде?» — подумал Довлет. Услыхав, как взрослых лошадей, подобно жеребятам, нарекают именами, мальчик больше не сомневался, каким' способом дед обзавелся этими животными. Если б он их купил, как утверждал, продавец коней сообщил бы их клички...
— Эй, Дове,— вдруг позвал его дед, снимая с голов лошадей опустевшие торбы.— Сядь-ка, милый, на моего Шайтана, поезжай, напои лошадей из арыка.
Хотя Гочмурату самому не терпелось опробовать новых лошадей, но не стал оспаривать это право у младшего брата. Он, в отличие от старших братьев других мальчишек, часто уступал Довлету и нередко умолкал, когда тот начинал говорить.
Черный жеребец вначале насторожился, когда к нему приблизился Довлет, но, увидев, что новый человек — мальчишка, конь успокоился и легко позволил ему взобраться к себе на спину.
В этот миг к новым лошадям подбежал знакомиться старожил двора пегий пес Евбасар. Еще издали Евбасар пару раз радостно тявкнул, завилял хвостом, потом обежал вокруг и стал, изгибаясь, приближаться к ним спереди, всем своим собачьим существом демонстрируя миролюбие и готовность к дружбе. Довлет встревожился: не шарахнутся ли от него кони? о ни черный жеребец, ни каурая кобыла ничего не имели против дружбы с собакой. Наклонив головы, кони дали Евбасару не только себя обнюхать, но и несколько раз лизнуть их морды.
Приняв новых знакомцев под свое покровительство, Евбасар побежал впереди. Мальчик дернул поводья и поехал со двора вслед за псом, на бегу бросавшим грозные взгляды по сторонам, словно проводил своих новых друзей через вражеский стан. Хорошо знавшие крепость клыков Евбасара, окрестные собаки провожали незнакомых лошадей только взглядами, ни одна из них вслед даже не тявкнула.
Усевшись верхом, Довлет, как это случилось бы с любым туркменским мальчишкой, думал только о том, что под ним прекрасный черный жеребец, лоснящийся на солнце хорошо вычищенной шерстью. Несмотря на большую силу и до поры дремлющую свирепость, вороной жеребец на ходу часто оглядывался на всадника, словно волновался: не свалится ли с него этот маленький человек? Но Довлет, хотя под ним не было седла, сидел как влитой. Убедившись, что всадник умелый, жеребец сразу о нем забыл и все свое внимание направил на бежавшую рядом каурую кобылу...
Сзади шагали Аташир-эфе и Гочмурат, пристально вглядывались в коней, обсуждая их качества; для них было важно все: как играют на ходу мышцы коней, как они машут хвостами, как прядают ушами, как относятся друг к другу...
Хотя была зима, но дни стояли солнечные, и тонкий покров снега, еще недавно укрывавший землю, растаял. У арыка зазеленела во многих местах травка. Весело журчала вода, сверкая на солнце, словно маня всех взглянуть на нее. У арыка Довлет спрыгнул на землю меж жеребцом и кобылой, подвел лошадей к воде. Шайтан подождал, пока начала пить Юлдуз, и лишь потом наклонил голову рядом, отступив так, чтобы не придавить боком стоявшего между лошадьми мальчика...
Аташир-эфе и Гочмурат, присев на бугорок, наблюдали, как лошади пили воду. И тут только Довлет обрати \ внимание, что дед и старший брат явились к водопою с винтовками. «Конечно,— подумал мальчик,— если дед, чтобы завладеть этими прекрасными лошадьми, подстерег кого-то, то и его могут тоже подстеречь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133