Достав из сумок дополнительные кожаные подпруги, они опоясали ими сзади своих лошадей и прикрепили концы за специальные кольца на седлах. Дедушка рассказывал Довлету, что подобные приспособления помогают всадникам удерживаться в седлах при крутых подъемах и спусках в горах...
Мальчик схватился за заднюю подпругу и огляделся. Никогда в жизни он еще не видел столь высоких гор и таких грозных скал, какие теперь его окружали. Он вспомнил когда-то слышанную притчу: «Если хочешь увидеть чудо, то подайся в горы...»
Чем ниже они спускались, тем темнее становилось. «Очевидно, солнце сюда почти не проникает»,— подумал Довлет, глядя на желтоватые хилые стебельки редкой растительности. Послышался шум, который произвел сорвавшийся с лошади всадник. Ему помогли подняться. Гневно оглянулся на шум ехавший впереди Аббас-Кули-хан...
Крутой спуск окончился, и они оказались на дне глубокой расщелины. Вытянувшись в одну шеренгу, разбойники пришпорили лошадей и понеслись вскачь. От топота копыт в узкой горной расщелине рождался оглушающий грохот...
Разбойники мчались по ущелью до тех пор, пока не показался впереди крутой подъем. Здесь они вновь остановились, очень поспешно стали перевязывать дополнительные подпруги с крупа на грудь своим лошадям. Одноглазый бандит, за спиной у которого сидел Довлет, через грудь своего коня перекинул веревку, а концы ее всунул в руки маленькому пленнику...
Кони стали карабкаться вверх. Подъем был так крут, что приходилось ехать чуть не лежа. Одноглазый бандит обнимал за шею коня, а Довлет изо всех сил старался удержать в руках концы веревки, чтобы не сорваться и не разбиться об острые камни...
Впереди на дороге встала огромная скала. Она нависала над тропой. Разбойники, словно боясь разбудить и прогневить нависающее над их головами каменнное чудовище, стали продвигаться тут с особой осторожностью. Всадники ехали молча, никто не издавал ни звука, казалось, что и дышать они тут полной грудью не смели. Местами встречались на дороге огромные валуны, которые оставляли совсем узенький проход между собой и каменной стеной горы. Довлет припомнил, что его отец и останавливавшиеся в их юрте заезжие купцы рассказывали о более безопасной дороге в Иран, лежавшей в просторных ущельях и на горных равнинах, поросших пышной зеленью трав, где катят свои прозрачные воды горные речки. Дорога, по которой теперь пробирались разбойники, была не единственной. Но, очевидно, каждый себе избирает свою. Эта была дорогой всяких аббасов-кули, аташиров, аджа-ров и им подобных...
Заскребли, загремели копыта коней по кучам мелких острых камней, покрывавших в этом месте дорогу. Оглядываясь по сторонам и бросая полные страха взгляды вверх, разбойники зашептали молитвы и заклинания. Как догадался пленный мальчик, здесь горы угрожали путникам обвалами/ а расколовшиеся камни некогда составляли одно целое с вершинами скал. Догадка Довлета подтвердилась в тот же миг — от производимого ли копытами шума, или сама собой позади проехавшего отряда вдруг обвалилась каменная глыба и, сбивая по пути более мелкие камни, со страшным грохотом рухнула в ущелье...
Дорога внезапно свернула вправо и по крутому спуску побежала в обратном направлении. Сверкнула в лучах заходящего солнца быстроводная горная речушка. Берега ее густо заросли кустарниками ежевики, среди которых возвышались фисташковые деревья и несколько кленов. В иных местах листва с одного берега смыкалась с листвой другого, совсем закрывая речку. Горная тропа, выбежав на берег речки, превратилась в широкую и приветливую дорогу с подступающими вплотную к ней ореховыми деревьями...
«Должен человек когда-то увидеть и тот мир, который далек от порога его родной юрты»,— вдруг подумал Довлет. Но эта мысль сейчас же сменилась унынием. Вспомнив родную юрту, мальчик понял, что в селении уже поднялась тревога и мать теперь терзается и не находит себе места из-за его исчезновения...
Но Довлет пребывал не в том возрасте, когда человек способен надолго впадать в уныние. В печальные его мысли вдруг ворвалась радость: вспомнил мальчик, что успел отослать от себя своего любимца, верного и преданного пса Евбасара. Окажись собака с ним, когда напали бандиты, теперь бы ее уже не было в живых: Евбасар ведь не позволил бы никому подступиться к Довлету, пока бы пса не изрубили эти воры саблями...
К горной дороге, по которой они теперь двигались, вплотную подступали скалы, но не голые, а покрытые влажноватой растительностью. «Если бы на этих скалах развесить ковры и бархат,— подумал мальчик,— то они бы стали менее прекрасны, чем теперь». Конь, на котором везли пленника, прошел почти вплотную к каменной стене, и Довлет пощупал рукой укрывавшую стену зелень. У нее не было ни стеблей, ни листьев, ни цветков,— сплошной зеленый растительный покров нежно приласкал руку плененного мальчика...
Острые и округлые камни торчали повсюду на пути. От многочисленных мелких ручейков, скатывавшихся с каменных стен, воздух в ущелье был насыщен водяной пылью. Довлет даже увидел впереди маленькую радугу, трепетным ярким мостиком перекинувшуюся через ущелье. «Сбросить бы с коня сидящего передо мной сербаза,— подумал мальчик.— Повернуть буланого на этот радужный мостик и поехать домой, к маме...» Но впереди и сзади почти вплотную ехали на разномастных лошадях свирепые разбойники — нечего было и думать, чтобы они дали бежать... И вдруг перед глазами Довлета предстало величественное и потрясающее зрелище...
В конце ущелья из выемки между отвесными скалами с высоты в двадцать копий низвергался водопад, шириной примерно в сорок шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133