Да как он смеет советовать отцу такое? Почему он хочет сделать из Сергея козла отпущения?
А Михайло Карпович покачал головой: '
— У меня тоже нет возражений. Но по иной причине: Сергей Антонович слов на ветер не бросает.
Медленно, как человек, который не знает, на что решиться, профессор повернулся к Сергею:
— Ты думаешь...
— Нет, я знаю,— не дал ему закончить тот.— Я ваш ученик, Федор Ипполитович.
После паузы, которая показалась Игорю неимоверно долгой, то ли перешагнув через самого себя, то ли уподобляясь евангельскому персонажу и умыв руки, отец сказал:
— Попробуй...
— Иглу! Скальпель! — в тот же миг потребовал Сергей.
Несколько секунд он стоял неподвижно, затем порывисто наклонился над аортой Черемашко.
Игорь невольно зажмурился: не рехнулся ли рак- отшельник? Как из мощного брандспойта, брызнет сейчас кровь, аорта вырвется из-под пальцев Сергея... И не нужно будет вырезать Василю Максимовичу тощую кишку и какую-то часть брыжейки. Сергей собственными руками убьет несчастного.
Но ничего не нарушило тишины в операционной.
Глянув на своего друга, Игорь удивился: низко склонившись, словно став внезапно близоруким, поворачивая, точно курица, голову то вправо, то влево, Сергей копался (другого слова и не подберешь) не в аорте, а возле закупоренной тромбом артерии, осторожно освобождал ее от прилегающих, еще не омертвевших тканей.
Чего-то не понимал и отец. Он спросил, как в то время, когда был генералом, а Сергей рядовым;
— Ты что делаешь?
Сергей еле слышно прошептал
— Ухожу от аорты.
— Зачем?..
Отец не закончил. Он тоже вдруг наклонился, его голова прижалась к голове Сергея.
Чуть не стукнул Игорь кулаком себя по лбу. Не догадаться сразу, что затеял этот вечный тихоня,— на такое лишь последний идиот способен! Он подался вперед, оперся о плечи стоящего впереди, чтобы ничего не пропустить.
Сергей хочет воспользоваться давлением крови в аорте. Он освободит несколько сантиметров артерии, которые еще не поражены гангреной и могут выдержать это давление, перережет ее, пальцами на секунду зажмет аорту ниже артерии, чтобы сердце всей силой навалилось не тромб. Тогда он выскочит из артерии, как пуля из ружья. Конечно, вырвется и немного крови — тем меньше, чем ловчее Сергей перехватит отрезок артерии зажимом, а затем зашьет его по живому. А если и прольется лишняя капля, то на столике позади Сергея стоят наготове несколько ампул консервированной крови...
И как все это просто! Чудесная у Сергея голова!., Только бы удачно завершить ему задуманное! Только бы не дрогнула в последний миг его рука!
А отец не сразу догадался. Понял Сергея почти одновременно с Игорем...
Но почему Сергей так долго копается возле этой артерии?
Теперь все в операционной боятся пошевельнуться, не смеют громко вздохнуть. Не все, по-видимому, поняли, чего хочет их самый скромный коллега. Даже у Танцюры недоуменные глаза. И, пожалуй, только один Каранда догадывается, что произойдет, если Сергей допустит хоть малейший промах: у него так сжаты кулаки — вот-вот лопнет кожа на косточках...
Танцюре еще можно простить его недоумение: он целый день ждал от своего патрона чуда и не видит, что до свершения этого чуда остались считанные секунды.
А вот чем недоволен Самойло Евсеевич? Только что он откровенно радовался: все складывалось, как ему хотелось, Сергей окончательно спятил, и всю ответственность за скорую смерть Черемашко можно свалить на него. А сейчас его грызет зависть. Он готов завязаться в узел от досады, что не ему первому пришла в голову эта замечательная мысль: для такого размазни, как Сергей, это случайная удача, а если бы нечто подобное осуществил он, кандидат медицинских наук Евецкий, сколько славы и кое-чего посущественней принесло бы это ему!..
Наконец Сергей перерезал освобожденную артерию. Перерезал как раз на границе между омертвевшим и живым. Не дыша, проверил зондом, не помешает ли в ней что-нибудь тромбу выскочить. Теперь пальцы его левой руки охватили аорту. А между пальцами правой
затрепетало ее ответвление. И тут Сергей с немой просьбой посмотрел на своего соседа.
Спасибо Андрею Петровичу, он понял. Подстраховывая младшего коллегу, он также приготовился зажатый артерию.
Поняла .Сергея и операционная сестра: в другой руке Каранды оказался зажим.
Сергей бросил через плечо:
— Отпустите!
Пальцы его левой резко сжались.
Когда крайне напряженно ожидаешь чего-то, кажется, будто время остановилось. А то, чего ждешь, приходит внезапно.
Между ассистентами предлинным языком как бы вспыхнуло и погасло пламя. Точь-в-точь как при пушечном выстреле. Если бы не ярко-красные брызги на халате Андрея Петровича, Игорь был бы уверен, что ему все это померещилось.
В третий раз в операционной прозвучал то ли сдержанный вздох, то ли сдавленный стон всех присутствующих.
...Верхняя артерия брыжейки зашита. Ее, собственно, уже нет.
Сергей выпрямился. Часть его лица между шапочкой маской была такой же белой, как и марля. Нелегко далось ему осуществление своей идеи.
Но сказал он твердо:
— Спасибо, Федор Ипполитович...
Он еще благодарит, этот праведник! За что? Да настоящий учитель на руках бы носил такого ученика!
А профессор Шостенко не проронил ни слова...
Врач, державший левую руку Черемашко, впервые раскрыл рот:
— Пульс падает...
— Кровь! — скомандовал отец.
Впрочем, это было скорее напоминание о том, что само собой разумелось.
На стояке моментально появилась ампула, плечо Черемашко туго обхватил жгут, и неизвестно откуда появилась еще одна женщина — она торопливо нащупывала вену над локтем больного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54