Но и здесь я увидел то же, что внизу,—негде было даже расстелить циновки. Однако делать было нечего, я уселся на свой сундучок и принялся разглядывать величественные берега матсри-Ганги, мимо которых шел пароход. Мне захотелось пить, что было совершенно естественно для человека, пережившего подобные два часа, но, к несчастью, я не захватил с собой ни стакана, ни другой посуды, чтобы утолить жажду. Я решил поискать бенгальцев, которые помогли бы мне в этой ситуации, и отправился бродить по кораблю. Когда я оказался возле люка, ведущего в трюм, до меня донесся глухой шум, напоминавший гудение пламени в горящем хлеву. Но каким грандиозным должен был быть этот хлев, чтобы шум от охватившего его пламени мог сравниться с подобным гулом! Только какой-нибудь раджа времен «Махабхараты» мог обладать им. Я осторожно спустился вниз на две ступеньки, заглянул в трюм и тут только понял, чем объяснялись эти поразившие меня звуки,— пассажиры пели свои национальные гимны. Здесь, в этой закрытой железной коробке, в сопровождении различных музыкальных инструментов звучали торжественные песнопения всех местностей Индии, начиная от Белуджистана и мыса Коморин и кончая Брахмапутрой и китайской границей. Редко кому из смертных приходилось слышать такой мощный и, должен признаться, слаженный хор. Просто поразительно, как все эти певцы умудрились спеться!
Не знаю, насколько трюм корабля подходил для поклонения покровительнице искусств матери-Сарасвати, однако исполнителей гимнов это соображение, по-видимому, не смущало. Я слышал, Шекспир будто бы сказал, что человек, равнодушный к пению, может стать убийцей. Великий английский поэт, вероятно, не подозревал о том, что существует пенке, способное толкнуть человека на убийство, послушай он его минуту-другую. Звуки буквально сотрясали трюм. Вдруг я заметил, что меня зовет какой-то человек, стоящий неподалеку от певцов. Он отчаянно махал рукой, стараясь привлечь мое внимание. С большим трудом я пробрался к нему, провожаемый злобными взглядами потревоженных пассажиров. Узнав во мне брахмана, незнакомец почтительно сложил ладони и наклонил голову, а затем представился, назвавшись мастером Нондо из Рангуна. Рядом с ним сидела и внимательно рассматривала меня полная, уже немолодая женщина. Меня поразили ее огромные круглые глаза и густые брови. Я никогда не видел таких. Мастер Нондо повернулся к ней, намереваясь познакомить нас.
— А это, господин, моя полови... Закончить фразу ему не удалось.
— Половина?! — вскричала возмущенная женщина.— Ты, нечестивец, осмеливаешься заявлять, будто я твоя половина? Осторожней, мастер, не лги! Я не дам порочить себя перед каждым встречным!
Я оторопело посмотрел на них.
Мастер Нондо смешался.
— Э! Чего ты разошлась, Тогора? —попытался он урезонить женщину.— Кого же мне еще называть своей половиной, как не жену? Двадцать лет, как...
Но Тогора не унималась.
— Ну и пускай двадцать лет! — закричала она.— Что из этого! Да как ты смеешь говорить, будто я, женщина из касты боштоми, стала половиной какого-то койботи! Позволила ли я тебе хоть раз за все эти двадцать лет войти в мою кухню? Нет, никогда! Тогора жила и умрет женщиной боштоми! Она никогда не опозорит своей касты, так и знай!
Она вызывающе посмотрела на меня, вращая круглыми, как шар, глазами.
— Нет, вы только послушайте ее, господин,— забормотал обескураженный мастер Нондо.— Все еще носится со своей кастой! А я терплю, другой бы на моем месте давно...
Но, взглянув на свою «половину» с двадцатилетним стажем, он осекся и замолчал.
Ничего не ответив ему, я попросил у них стакан и ушел, но на палубе не мог удержаться от смеха. Однако я тут же упрекнул себя за легкомыслие. «Это ведь простая, необразованная женщина,— сказал я себе,— а разве мало у нас повсюду — и в деревнях, и в городах — грамотных, даже образованных мужчин, свято верящих в кастовые бредни, убежденных, что они искупают все свои прегрешения тем, что избегают прикосновения к людям низших каст и неукоснительно следуют установлениям относительно приготовления и приема пищи. Но, к сожалению, у нас не принято смеяться над мужчинами, смеются только над женщинами».
Вечером на небе стали собираться тучи. Около часу ночи подул сильный ветер, на море началось волнение, и наш пароход стало покачивать. Но к утру все успокоилось. Качка меня не страшила, еще в детстве, плавая на лодке, я привык к ней и теперь не испытывал никаких признаков морской болезни, чего нельзя было сказать о других пассажирах. Когда утром я отправился в трюм узнать, как провели ночь мастер Нондо и его «половина», я застал вчерашних певцов в весьма плачевном состоянии— большинство из них все еще лежали ничком на полу. Я понял, что ночная качка им дорого стоила: до сих пор они не могли приступить к своей спевке. Мастер Нондо и его «половина» с двадцатилетним стажем сидели с мрачными лицами—было ясно, что между ними снова назревала ссора. Увидев меня, они встали и совершили мне пронам.
— Как провели ночь, господин мастер? — обратился я к Нондо.
— Хорошо.
— Ничего себе «хорошо»! — взорвалась его «половина^.— О, мать моя! Чего только мы здесь не натерпелись!
— А в чем дело?—поинтересовался я.
Мастер Нондо глянул на меня, демонстративно зевнул и, щелкнув пальцами, заметил:
— Да ничего особенного, господин. Просто господь нас вчера перемешал всех, как смесь из жареных бобов и чечевицы с рисом. Видели, продается на улицах Калькутты? Продавец стукнет снизу по листу жести и перемешает все зерна. Так и с нами случилось... Недавно только рассортировались и вернулись на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190