Между тем этот веселый, жизнерадостный человек временами внезапно впадал в глубокое и безысходное отчаяние. Даже впоследствии, узнав его поближе, Азиз не мог уловить причину этих неожиданных приступов черной меланхолии. Лишь значительно позднее он догадался, что его другу свойственны не только крестьянская простота, чувство юмора и смелость, но и некоторые противоречия, присущие деревенской натуре. У людей, привязанных к земле, к собственному наделу, сила и упорство зачастую сосуществуют со слабостью, порождаемой их зависимостью от капризов природы. Этим и объясняются их метания от радужного оптимизма к безысходности и отчаянию, от тяжелой непрерывной работы — к апатии и бездеятельности, от терпения и кропотливого упорства — к вспышкам гнева, торопливости, суете.
Инициативность и независимость мышления Сайеда в сочетании с другими качествами снискали ему широкую популярность, сделали его студенческим лидером, а позднее одним из руководителей вооруженной борьбы против англичан в зоне Суэцкого канала. Где бы он ни появлялся, его добрый юмор, простота и щедрость неизменно вызывали симпатию окружающих.
И вот эта неожиданная встреча. Один из сюрпризов, которые порой преподносит жизнь. Кто бы мог подумать, что такой человек, как Мухаммед, в итоге станет тюремным надзирателем? Интересно, почему он не предупредил Азиза о встрече с Сайедом? Возможно, потому, что не был уверен, удастся ли ему устроить эту встречу, боялся разочаровать его. А может быть, из предосторожности, продиктованной условиями его работы. Из привычки все делать скрытно и молча. Возможно, это просто свойство его натуры. Хорошо бы при случае спросить его об этом.
В памяти вновь оживали подробности встречи с Сайедом. Ничего нового к тому, что он уже знал, эта встреча не добавила, за исключением, пожалуй, сообщения, что Эмад находится в этой же тюрьме. Может быть, даже в соседней камере. Последний раз они виделись почти четыре года назад. Сильно ли изменился Эмад с тех пор?
Да, шли годы, а Азиз все еще не прочувствовал, сколь стремительно неумолимое течение времени. Конец жизни может явиться неожиданно, как внезапное пробуждение от сна. Впрочем, может быть, так оно и лучше. Ведь лучшая смерть та, что приходит неожиданно: во время работы или во сне. Важно до последнего дыхания быть чем-то занятым, что-то делать. Подлинное несчастье — чувствовать, что ты больше никому не нужен, что ты — обуза для окружающих, что они, может быть, с нетерпением ожидают, когда ты, наконец, умрешь. Мгновенная смерть куда лучше той, что наступает после долгих лет беспомощной старости и болезней.
Отчего в последнее время смерть занимает так много места в его размышлениях? Началось все с каких-то мелочей, значение которых он и сам-то поначалу не осознавал. Например, тюремщики отобрали у него шнурки от ботинок под тем предлогом, что, мол, арестанты, случается, вешаются на шнурках. Отняли очки. Азиз вдруг вспомнил слова лысого человека в очках с тонкой проволочной оправой, которого все называли "комендант": "Мы забираем очки, чтобы вы себя ими не поранили". Что он имел в виду? Вряд ли это было продиктовано тботой о его здоровье.
Азиз смотрел на пятнышко голубого неба в потолке. Постепенно до него доходил истинный смысл их действий. Они как бы намекали ему на неизбежность некоей опасности, неопределенность его судьбы. Во всем этом заключалась скрытая угроза. Его словно предупреждали: положение твое настолько паршивое, что тебе вполне может прийти в голову мысль о самоубийстве.
Никогда в жизни подобная мысль не приходила ему в голову. А вот теперь он не мог поручиться ни за что. И это при всем его жизнелюбии. При том, что сама идея своими руками положить конец собственному существованию казалась ему абсурдной, попросту невозможной... Нет сомнения, что тюремщики все же добились своего. Иначе как объяснить тот факт, что мысль о смерти прочно засела в его голове, хотя прежде он никогда об этом всерьез не думал? Конечно, сыграло свою роль и другое. Постоянная темнота вокруг с самого момента прибытия сюда. Даже большая часть дневного времени проходит в каком-то полумраке. Узкая камера. Скрытые угрозы. Зловещие намеки... Всего несколько слов, брошенных как бы мимоходом, случайно. А может быть, не случайно?
Не кажется ли ему все это? А что, если все это попросту игра воображения, мнительность, порожденная одиночеством и усталостью? Но зловещие слова снова и снова всплывали в памяти. Что-то глубоко внутри его вздрагивало, возбуждая тревогу и беспокойство. Постепенно мысль о смерти становилась все навязчивей. Пальцы Сайеда охватывали его горло, сжимали его — этот странный образ вновь и вновь возникал в сознании. Усилием воли Азиз отгонял его прочь, но кошмарная галлюцинация возвращалась, становилась отчетливой, почти осязаемой.
Должно быть, сказывалась бесконечная тишина. Часы, недели, месяцы одиночества, ожидания, монотонного наблюдения за первым признаком рассвета в темном оконце. Одиночество преследовало его даже в сновидениях. Просыпаясь утром, еще в полудреме, он первое время машинально искал рукой лежащее рядом теплое тело, и всякий раз его рука бессильно опускалась от внезапной страшной догадки. И все-таки, окончательно пробудившись, он неизменно оглядывался вокруг, как бы еще надеясь на чудо.
Долгие часы, недели, месяцы он чувствовал на себе чей-то взгляд сквозь круглый волчок на двери. За ним наблюдали, как наблюдают за раненым зверем, попавшим в ловушку.
Ночами по его телу ползали клопы, пронзая кожу множеством тончайших острых игл. Осязаемым и давящим казался запах гниения и мочи, тяжело висевший в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128