Даже позднее, когда Джеордже лежал, прижавшись к земле, а над ним, протяжно и мелодично подпевая, летели пули, ему все еще казалось, что все это неправда, что по какому-то знаку солдаты обеих сторон должны вскочить и рассмеяться. Что-то, словно рой саранчи, прошелестело у Джеордже над головой и срезало широкие листья лопуха за спиной. Солнце жгло затылок, каска сползла на лоб и больно давила на переносицу. Какая-то внутренняя конвульсивная дрожь сотрясала его. Джеордже слышал, как громко стучат его зубы, и этот звук на время заглушил даже грохот сражения. Стало страшно, захотелось вскочить и крикнут],: «Довольно!»
Джеордже казалось, что вся шеренга солдат, извивавшаяся вправо и влево от него, слышит, как стучат эти проклятые зубы. Ему не было стыдно, по не хотелось вызывать панику. Он схватил губами комок земли и стал жевать его — рыхлая, тепловатая, согретая солнцем земля показалась удивительно приятной на вкус. Хотелось есть одежда пахла потом, рукоятка револьвера раскалилась.
Взрыв... Земля перед ним внезапно взвилась вверх, как огромная лошадиная грива, потом тяжелый столб сполз в сторону и с шумом рассыпался по кустам. Слева, на фоне неба, возник силуэт маленького толстого офицера: перед Джеордже мелькнуло его красное прыщавое лицо, гнилые зубы, и он скорее отгадал, чем услышал команду.; Наверно, офицер крикнул: «Вперед!» — но тут же рухнул па землю... Джеордже осторожно приподнял голову, чтобы взглянуть на серую мельницу, в окнах которой висели клубы белого дыма... Там русские. А что будет, когда придется встретиться лицом к лицу с ними? Новый залп, и пули вгрызлись в землю — слева, справа, сзади. Джеордже еще плотнее прижался к земле, ему хотелось вдавиться в ее черную прохладную толщу. Казалось, что в него впились тысячи раскаленных иголок, и живыми остались лишь пальцы ног в тяжелых ботинках... Под сломанные ногти набилась земля, пальцы болят. Еще перебежка — и Джеордже, задыхаясь, падает рядом с чьим-то худым телом. Лейтенант Рэдаш, тоже учитель... Учителя — офицеры запаса, «легион смерти», как их называют, умирают пондурацки, слепо выполняя приказы, как в офицерской школе. Рэдаш узнал Джеордже. На черном от грязи лице мелькает улыбка.
— Страшно,-- шепчет он. — Кажется, я обделался. И в самом деле, от него разит, как из уборной. Что-то вроде тяжелой птицы пролетает по воздуху.
Земля содрогается, и мельницу накрывает какой-то коричневый колпак.
— Немецкая артиллерия,— весело кричит Рэдаш. —Как часы!
Невероятная тишина, потом снова заливистый, сухой лай пулеметов. - Впере-од!
Из травы, из незаметных складок земли выскакивают, как мячи, зеленые комочки. Ослепительно сверкнул чей-то ШТЫК.
Пошли,— бормочет позеленевший Рэдаш. Оп пробегает несколько шагов и ложится, не в силах с приступом рвоты.
Что за черт, как меня выворачивает. Рэдаш вызывает у Джеордже странное отвращение, словно это корчится его собственное тело. Сам не зная почему, он со злостью хватает его за ногу.
— Успокойся, ты... Что ты корчишься?
Ни на минуту не ослабевает мучительное детское любопытство. «Как выглядят русские? Когда окажусь лицом к лицу с одним из них, выстрелит ли он в меня? Сможет? А я смогу?»
С земли поднимается высокий худой серый силуэт. Он осматривает в бинокль мельницу, нагибается и что-то говорит телефонисту, который бешено крутит ручку аппарата.
— Немцы,— лепечет Рэдаш. — Сниму брюки и выброшу кальсоны, а то воняют.
— Да не дури ты...
— Невмоготу больше...
Он встает па колени и окровавленными пальцами начинает расстегивать штаны. Но тут же, как камень, падает на спину.
— Рэдаш!
Джеордже подползает к нему, трясет, но Рэдаш молчит. Слева на его груди начинает расползаться, как чернила на промокашке, большое темное пятно. Открытые бесцветные глаза устремлены в небо. Джеордже вытягивается на спине и смотрит туда же, куда устремлен этот мертвый взгляд. Над ним распростерлось обычное голубое небо, белое облачко. Высоко, высоко парит какая-то птица.
Мимо бежит солдат, спотыкается, роняет винтовку.
— Что это... господин младший лейтенант Теодореску... что случилось? Ранены?
— Как тебя звать? — спрашивает Джеордже.
— Бро-бро-бро... пошли, господин младший лейтенант. Они идут...
— раздается за спиной чей-то суровый голос.
Мельницу больше не видно. К ней быстро приближаются зеленоватые комочки. Джеордже тоже бросается вперед и уже не ложится. На бегу он, как пьяный на-
1 Направо! Три! Огонь! (нем.)
2 Вперед! (нем.) талкивается на солдат, которые тоже бегут, стреляя наугад. Только теперь Джеордже замечает, что в руке у него револьвер.
— Вперед! — хрипло кричит он. — За короля и отечество...
Мельница горит, пламя лижет стены, и возле них нестерпимо жарко. Хлопают отдельные выстрелы. Какой-то офицер падает, схватившись за живот.
— Еще стреляют... — кричит капитан Григурку. Неожиданно наступает полная тишина! Далеко на
востоке земля тяжело вздыхает через равные промежутки времени. Высота 472 взята...
— Смотри-ка, они расстреливают пленных,— говорит бородатый солдат, показывая рукой.
У белой, с кроваво-красным оскалом пробоин стены толпятся пленные в темно-зеленых гимнастерках. Еще совсем молодой белокурый немецкий офицер выстрелил в затылок пожилому солдату и тут же сфотографировал убитого.
— Комиссар... — безразлично объясняет стоящий рядом с Джеордже капитан Григурку.
Сзади приближаются тайки; воют моторы, взлетает комьями земля.
Солдаты растянулись на спине, подставляя солнцу лицо. Джеордже хочется подойти к каждому, разгадать не расспрашивая, что у него на душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190