— Кто меня убьет? — подскочил на стуле Папп. — Ты не знаешь, что говоришь.
Пику молитвенно сложил ладони. В уголках глаз у него выступили слезы.
— Не теряйте времени, умоляю. Быстрее добраться до вас не сумел, лошадь слабая... голодная! А они идут... скоро будут здесь...
— Кто идет? Да успокойся ты... Пику глубоко вздохнул.
— Манифестация наша провалилась... Вы уж извините за прямоту, я мужик простой, темный. Господин Спинанциу, конечно, человек ученый, но говорить с мужичьем не умеет. Люди-то из Лунки разозлились... С вилами нас ждали. А моцы ваши, — говорил я вам, что они негодяи, — за все благодеяния ваши черной неблагодарностью заплатили. Стоило большевику Арделяну заикнуться, что им тоже нарежут наделы от вашей землицы, как они сразу перекинулись на сторону коммунистов. Митру Моц уже успел их в списки вписать...
— Да ну?
— Лопни мои глаза! А директор, безрукий, тот стал прикидывать, насколько... извините... вы их с тысяча девятьсот двадцатого года обсчитали и сколько им причитается. Эти несчастные и уши развесили. Сущие скоты, только что не безгласные. А когда директор все подсчитал, один из моцев, постарше, сказал: «Пошли, братцы, к барону за расчетом». И повалили все сюда вместе с коммунистами и другими босяками.
— А что этот подлец Баничиу смотрел? — в бешенстве закричал барон.
— Баничиу с Блотором в засаде сидели, в кустах у протоки, с автоматами. Но в кого им было стрелять? Он просил передать вам эту бумажку.
Папп взял у Пику записку и поднес близко к глазам.
«Капут. Сп. кретин. Крестьяне возбуждены. Нужны не слова, а пули. Жду вашего одобрения, если это не противоречит политике вашей партии. В таком случае успокою многих.
Б.
Папп разорвал бумажку на мелкие клочки, его тонкие, длинные пальцы дрожали. Вдруг старик побелел, лоб его покрылся испариной. Он упал на стул и откинул голову на спинку.
— Спаси господи, умирает! — воскликнул Пику и, обежав вокруг письменного стола, остановился у кресла барона. — Не умирайте, сделайте доброе дело! — взмолился он.
Худое, продолговатое лицо барона позеленело. Стекла пенсне отсвечивали тусклым, мертвым блеском.
— Ничего страшного, — прошептал судорожно сжатыми губами барон, — не волнуйся и оставь меня одного.
— Что вам принести, дорогой? — хныкал Пику. — Чем помочь?
— Тс-с, молчи...
Костлявые руки старика безжизненно свисали с кресла. Пику стал на колени и, схватив правую руку, благоговейно поцеловал ее. Это окончательно растрогало старика. Две крупные слезы скатились по его щекам.
— И такие чувства хотят разрушить эти безумцы, — прошептал он. — Спасибо, брат. Ты вернул мне веру в человека.
Потом ярость вновь овладела бароном, и вены на лбу угрожающе вздулись.
— Я поговорю с ними сам! Я выступлю с речью!
— Ради бога, не надо, ваше сиятельство. Эти моцы, когда выпьют, сатанеют, как волки... не случилось бы беды...
Черт бы его подрал! (нем.) — Я уеду! Вернусь с войсками. Я их заставлю уважать закон, если иначе невозможно.
— Вот это другое дело... Только, вы знаете, они решили начать пахоту... В понедельник или во вторник... А коли начнут, тогда кончено... Крестьянину, ваше сиятельство, что в руки попало — то пропало...
Барон задумчиво смотрел на изуродованное, угловатое лицо Пику. Ему стало не по себе.
— Ваше сиятельство, — начал Пику, решив, что наступил момент для решающего разговора, — вы можете еще спасти поместье.
Но барон, казалось, не слышал его. Он схватил со стола колокольчик и тряс им до тех пор, пока в дверях не появился Пинця. Барон приказал ему найти шофера и готовить машину к дороге.
— Ваше сиятельство решили уехать? — удивился Пинця.
— Изволь не приставать ко мне с вопросами. Я уезжаю. Ты останешься здесь. Поместье я потерял. Ты будешь охранять усадьбу. Моими остаются лишь пятьдесят гектаров, всего-навсего.
Пинця в растерянности прислонился к дверному косяку и перекрестился.
— Марш! Выполняй, что тебе сказано! — крикнул барон. — Марш! Указания получишь позднее!
Барон бросился к письменному столу и стал с лихорадочной поспешностью запихивать в объемистый портфель бумаги, таблицы, документы. Сложив все, он взвесил портфель в руке и швырнул в угол комнаты. Пику лихорадочно следил за каждым жестом барона.
— Ваше сиятельство... вы можете сохранить больше... Не только пятьдесят гектаров... Пока не придет наше время... до выборов... А я головой отвечаю, что мы победим на них.
— Что ты говоришь?! — удивился Папп. — Ты, видно, одурел, Маркиш!
Пику подумал, стоит ли вставать еще раз на колени, и решил, что нет. Он подошел к барону, и, глядя ему в глаза, медленно заговорил:
— Вы можете спасти больше пятидесяти гектаров... Мы составим акт, что вы мне продали... пятьдесят или больше, сколько надумаете, гектаров. А уж от меня-то никто их не возьмет. Засяду на своей земле с пулеметом и уложу все село.
Папп некоторое время задумчиво смотрел на носки своих туфель, потом улыбнулся и резким движением схватил Пику за подбородок крепкими, как клещи, пальцами. Он подвел Пику к окну и вплотную приблизил свое лицо. На Пику пахнуло мертвечиной и запахом розовых духов. Увеличенные стеклами пенсне глаза барона казались круглыми, водянистыми и холодными, как лед.
— Маркиш, когда ты был еще сопляком и бегал с набитым арбузами животом, я спорил в парламенте Будапешта с самим графом Альбертом Аппони — самым острым умом того времени. Ты понял, что я хочу сказать?
— Понял, — решительно ответил Пику. — Только, будьте ласковы, оставьте мой подбородок, венгры покалечили мне его. Кроме того, смею доложить, у меня своей земли хватит, да к тому же вряд ли до осени дотяну, так доктора говорят, — чахоточный я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190