— Будь ты проклят! — простилась с ним Кэт и сердито топнула ногой. Вокруг ее ног поднялась туча пыли, а облезлая кошка, тащившая из помойки кишки, кинулась прочь с сиплым мяуканьем.
— Не очень веселенький райончик! — констатировал я, разглядывая развороченную мостовую, облупившиеся стены, закрытые магазины с опущенными шторами, висевшими как попало, треснутые стекла, мальчишек в бейсбольных перчатках, покоробившиеся рекламы товаров, кото-
рыми уже не торгуют, дряхлые автомобили, появляющиеся и исчезающие в облаках пыли, двух толстых негритянок с сумками, до половины наполненными продуктами, пьяного с бутылкой в кармане, торговца наркотиками в розовой шляпе, вероятно украденной в бродячем цирке, девушку с худыми ногами на высоких каблуках и вязаной мини-юбке, продавца мороженого, у которого, видно, хорошо шли дела, отчего он распевал мелодичную итальянскую песенку.
— В Нью-Йорке есть районы, помимо Манхэттена, и улицы, кроме Бродвея,— с вызовом бросила Кэт. И решительно потопала к жилым домам.
Ни в одном из них Альберто Росси не проживал. Не потому, что это не соответствовало его положению в обществе или не вязалось с отменным костюмом, которым он, очевидно, гордился, как откровенно умалчивал у мистера Коломбо о крае, откуда был родом, а по причинам исторического порядка, ибо его родители по приезде в Америку довольствовались более чем скромным приземистым домишком, теперь, казалось, заброшенным и стоявшим на отшибе, в стороне от жилого района, куда вела нераскопанная часть улицы. Именно туда и тащила меня Кэт, руководствуясь безошибочным чутьем исследователя.
— Я вспоминаю, и тогда мостовая была раскопана, а чуть дальше — маленький домишко!—объяснила Кэт самой себе, а заодно и мне.
Мы стояли перед входной дверью, закрытым окном со спущенными занавесками, перед помойкой с распахнутой крышкой, поскольку содержимое превышало ее вместимость; на двери была надпись, уже стершаяся и относившаяся, скорее всего, к прежним временам, к бывшему хозяину или жильцу, обитавшему здесь до Росси.
— Пришли!
Я пожал плечами, это было единственное, что, на мой взгляд, соответствовало моменту, и нажал кнопку звонка. Был слышен звон, но не шаги идущего открывать дверь человека. Я удовлетворенно кивнул, ибо именно это нас устраивало. Вытащил из кармана связку ключей.
— Посмотрите, чтобы никто мне не помешал! — попросил я секретаршу, хотя в этом не было нужды, поскольку никто не смотрел на нас, даже не удостоил взглядом.
Я сунул один ключ в скважину и попробовал открыть. Не вышло. Тогда я сунул второй, третий, восьмой, пятнадцатый. Тщетно.
— Не попробовать ли просто так, шеф?—спросила Кэт и нажала на ручку. Дверь подалась, Кэт толкнула ее,
и та отворилась, унося с собой мою связку ключей.
— Прошу! —с издевательской вежливостью предоставила мне право войти первым Кэт.
Я не стал требовать от нее подтверждения, что в ту известную нам ночь она действительно не была здесь, в этом доме,— такое объяснение не прошло бы тихо, без инцидентов, а сейчас это было ни к чему. Поэтому я быстро вошел, предварительно оглядевшись, не наблюдает ли кто-нибудь из соседей или прохожих за столь откровенным нарушением закона. Кэт уверенно и не слишком поспешно последовала за мной.
В довольно просторном помещении, служившем, вероятно, гостиной, никого не было. Мебель дешевая, чехлы на креслах старые, грязные, потертые, на полу валялись несколько журналов. Единственно, что могло привлечь внимание — так и случилось,— это большой портрет мрачной домоправительницы мистера Аугусто Коломбо — цветная фотография в роскошной серебряной раме,— лежавший на старом комоде.
— Смотри-ка! — воскликнула Кэт, беря фотографию. При этом она задела дешевенькую венецианскую гондолу, грохнувшуюся на пол.— Кто бы это мог быть?
Я хотел объяснить, что мне знакома эта особа и известно, каким образом ее фотография попала сюда, поскольку для меня было ясно, в каких отношениях она и Росси, но мое внимание привлек шум, донесшийся из соседнего помещения, где, казалось, не могло быть и речи о каких бы то ни было жильцах. Я кинулся туда, однако Кэт схватила меня за руку и задержала. Из сумочки она достала «смит и вессон» и сунула мне в руку.
Это не очень вдохновило меня. Стук повторился, я поднял пистолет на уровень живота и толкнул ногой дверь, отделявшую нас от соседнего помещения. Однако там никого не оказалось. Судя по вороху немытой посуды на столе, это была кухня. Окно как раз напротив двери было распахнуто, и одна створка еще качалась, словно от ветра. А ветра не было.
Я подбежал к окну и уже вдали увидел человека, который, прихрамывая, быстро удалялся по пустырю, заросшему травой и усыпанному мусором. Он не обернулся, и потому я не видел его лица, но по коренастому сильному телу и характерным движениям корпуса догадался, кто это мог быть.
— Опять он! — произнес я, стискивая зубы.
— Тот, с пляжа? — спросила Кэт, оказавшаяся рядом. Я утвердительно кивнул.
— Да, тот с пляжа,— повторил я.— Всегда он. 'Мы видели его там, на пляже, до того, как было совершено нападение на меня и на вас. И Пиппинс видел его в ночь убийства жены. Теперь здесь. Значит ли это, что...
Вопрос остался неоконченным. Он повис в воздухе, вызывая беспокойство и тревогу.
— Пойдем за ним?
Мгновение я колебался. Хромой исчез из виду, вероятно, мы смогли бы его догнать, имея в виду его физический недостаток. Остановили нас стоны. Они шли из кухни, откуда-то из-за холодильника.
В три прыжка мы оказались там. Кэт первая наклонилась и взяла за руку мужчину, лежавшего на полу в луже крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40