согласен взять, как говорится, в одной рубахе, а я о нем позабочусь. Я знавал его отца, семью и за него ручаюсь. Ежели согласна, пусть Кеве передаст, и мне одолжение сделает, да и сама потом благодарить меня будет, это точно. И девушка, надеюсь, ему не откажет. Парень ее любит, и ему было бы тяжело, если бы...
— О, замолчите,— заорал вдруг Светислав,— не произносите это ужасное слово, ради спасения души от вечных мук! Не произносите! — И, схватившись за волосы, без сил повалился на стул.
— Слушай, я сказал, не балабонь, видишь, слава тебе господи, я делом занят. Не то, клянусь богом, прикажу тебя связать и отправить в сумасшедший дом, если еще хоть пикнешь...
— Ах, нет, нет! Вы еще не знаете...
— Пусть Кева скажет, что он, как тот стамбульский разносчик каленых орешков, о котором в турецкой песне поется, возьмет ружье и в гайдуки подастся, если ему не отдадите Марийолы. Может бог знает каких дров наломать из-за своей несчастной страсти. Так, значит, все пусть Сике и передаст! — поучает Калча.
— Нет, нет! Жизнь без нее превратилась бы для меня в настоящий ад на земле! Я покончу с собой, если...
— Слышишь, Ивчо, что говорит человек?! Пусть Кева скажет Сике, что наш побратим Светислав повесится на кривом суку от любовной тоски, а бывает ли хуже болезнь на этом свете?! — вопрошает Калча с серьезным видом.— Он и впрямь может такое вытворить! Это, брат, фантазер! Чокнутый, разве не видишь? Намучились мы с ним за эти три дня! Черт те что может учинить, и кто тогда, скажи Сике, возьмет грех на душу? Или женится, шут гороховый, на какой-нибудь горничной, а гоже ли, чтоб наш побратим выкинул такую штуку, а мы заполучили такую сиошеньку?.. Так, скажи, и будет, если не отдадите за него девушку. Смекаешь?
— Смекаю, смекаю! — отвечает нетерпеливо Ивко.
— А насчет службы скажи, что это уже председателева забота. Да и состояньице у него есть, значит, слава богу, голодной сидеть не будет. Ты ведь, кажется, говорил, что семья бедная, а? — спрашивает председатель.
— Маломочные, господин председатель,— отвечает Ивко,— только и есть что домишко, виноградник, клочок земли да осел.
— Ну, отправляйся, да гляди, одна нога там, другая здесь, если хочешь, чтоб скорей освободили твой дом,— шепчет председатель.— Сам видишь, что делается! Слава у Волка только начинается... едва отговорил их... хотели попа звать, резать каравай! А если и Волк славу будет праздновать три дня, твое дело табак. Ну, иди, беги!
— Хорошо, хорошо, господин председатель, порадею как о родном сыне, как о брате! — говорит Ивко.
— Скажи, пусть не волынит, не толчет воду в ступе. Знаешь ведь: парень что заяц, мать вроде бы охотник, сват — борзая, примерно как мой Чапа, а жених — заяц; покуда его видишь, не зевай, а чуть промедлишь, потеряешь след, и заяц тю-тю... поминай как звали! Даже с таким носом, как у моего Чапы, не нагонишь. Вот и сейчас как раз такое дело. А на лежалый товар спрос невелик. Знаешь, как с девушкой: покуда молода, глупа, зелена, в цене и нарасхват, словно ранняя черешня; а потом две окки за грош продаешь и еще намучаешься, пока покупателя сыщешь! Ты, брат, меня спроси,— самодовольно разглагольствует Калча, удивляясь собственным удачным сопоставлениям.— Напомни и про наше времечко, когда я за ней волочился, а она с матерью мне от ворот поворот! А что потом получилось? Вышла замуж за Танчу; после Калчи привел черед Танчи!!! Скажи ей этак, по старинке: «Кум с торосенком, ты с мешком, клади поросенка в мешок, знаешь, нe ровен час — сватался, сватался да и спрятался!» Пусть не очень-то кочевряжится, чтоб потом не кусать локоток, девушка увянет, как цветок; придется отдавать еще не за такого болвана и прощелыгу, как наш побратим Светислав!.. Вот так, скажи, наказывал тебе передать тот самый Калча.
Я знаю, вспыхнет утро наше И ничего не будет краше, И станешь наконец моею, Ты, перед кем благоговею! —
декламирует Светислав, вздымая вверх руки и поворачиваясь к Ивко и его хозяйке, которые уже пошли выполнять возложенную на них миссию.
— Ну-у-у-у-у! — тянет Калча.— Ну и дурак, ну и шут гороховый наш новоиспеченный побратим, другого такого на всем белом свете не сыщешь! Побратим, а побратим, на тебя каждый день такое находит?
Спустя полчаса возвратились хозяева. Оба веселые. Все их едва дождались, потому что Светислав за эти полчаса наделал еще тьму глупостей.
— Господин председатель! — кричит Кева в воротах.— Танцуй!
— Ох, и мы готовы танцевать! Пусть бог укрепит и сохранит твой ум, господин председатель, до чего ты все хорошо придумал! — шепчет ему на ухо Ивко.
— Ну как? — спрашивают побратимы.
— Дело сделано! — говорит Ивко.— Поначалу шло туго, Сика думала, мы дурака валяем, никак не хотела женщина поверить. «Неужто, говорит, мало вам своего дома, что вы и в чужой пришли балагурить!» — «Слушай, Сика,— говорю я,— ты ведь умная женщина...» — «Оставь, сосед, и ты такой, как они! Гусь свинье не товарищ!» Намучились мы с ней. «Какой, говорю, балаган, сам председатель к нам пришел!» А она: «Ну, коли господин председатель, тогда, может, что и получится». А я ей: «Велел мне господин председатель спросить сначала девушку, потому что не надо-де Христа ради, а по доброй воле, с божьего благословения, а потом тебя: выдашь ли дочь?» — «Выдам»,— говорит она. «Ну, тогда ступай, спроси Марийолу». Позвала она девушку, та конфузится, как и положено всякой' девушке-сироте, а потом призналась, что парень ей приглянулся. «Совет да любовь,— говорю я,— а сейчас приготовьтесь, они скоро у вас будут».
— А я сказала,— добавляет Кева,— пусть за девушку не беспокоится, коли мы, значит, купцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43