Так точно и парню прожужжат все уши женитьбой да женушкой,— и завтра вы уже не узнаете вчерашнего уравновешенного, спокойного и довольного жизнью человека! Стоит только сказать: «Слушай, о тебе один человек очень уж расспрашивал!» — «Какой человек?» — «Да тот, знаешь, в юбке, из вчерашней компании!» Он вспомнит, улыбнется, сначала скажет, что это его нисколько не касается, и обязательно закончит: «Ну, а в самом деле, что она говорила?» — «Говорила, что ты ей нравишься».— «Ей-богу?!» — «Лопни мои глаза!» — «Ну, и еще что?» — «Еще сказала, что ты показался гордым. Дескать, кого он ждет? Наверное, будущую счастливицу, которая еще не родилась. А может, он хочет уйму денег в приданое...» — «Не врешь? Так и сказала?» — «Только прошу, ни слова! — говорит искуситель таинственно.— Она просила ничего тебе не говорить».— «Ох, братец ты мой любезный!» — восклицает парень и больше уж ни о чем другом не думает. Теперь жизнь кажется ему пустой, он чувствует себя одиноким и заброшенным; в голову лезут мысли о старости, о болезнях, кто тогда станет не щадя сил за ним ухаживать, как не жена, верная подруга и спутница мужа? И он приходит к выводу, что не в силах больше оставаться холостым. Короче говоря, он уже и представить себе не в состоянии, как можно хоть один день оставаться без хозяйки дома. И находит, что лучшая в мире женщина — «она», жизнь без нее — не жизнь и они созданы друг для друга! И одно лишь прикосновение колен под столом или «ты», впервые ею произнесенное, привяжет его к ней крепче любых канатов и цепей, «розовых», разумеется. Не пройдет много времени, и люди увидят, как он, с чисто выбритым затылком, благоухающий парикмахерской, полный достоинства, в окружении толпы теток, шествует на просины с пылающими от смущения ушами.
Нечто подобное должно было произойти и с мастером Мане. Возымев самые серьезные намерения женить сына, его мать Евдокия созвала наконец совет — семейный совет, совет пожилых женщин.
Родственницы отозвались на приглашение. Пришли две тетки с материнской стороны, Дика и Кара, и две тетки с отцовой стороны, Параскева и Николета, и еще одна тетка, Рушка, которую все считали родственницей, но никто не знал, с какого боку она приходится родственницей. Евда объяснила, для чего она их созвала, рассказала, что заставляет ее ускорить дело, поведала о газетной статье, о своем позоре и наконец о том, что серьезно намерена женить сына. И спросила, что они об этом думают. После этого каждая держала речь и каждая обязательно растекалась по древу и уходила далеко от обсуждаемого предмета; каждой был дан совет не отвлекаться, на что все по очереди обижались и вставали, чтобы уйти, тем не менее все остались и в конце концов выразили единодушное мнение, что Мане пора жениться и что всем им надо дружно взяться за дело и найти ему подходящую невесту. И когда внезапно нагрянула еще одна тетка, незваная, некая Дока, и, сложив на животе руки, спросила, ради чего они собрались, Параскева с серьезным и многозначительным видом процедила:
— Собрались, Дока, хотим вот женить нашего теленка!..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
повествует о семейной вечеринке, на которой был утвержден список кандидаток, то есть девушек на выданье, или, точнее, девушек, из коих мастер Мане должен был избрать себе спутницу жизни
Спустя несколько дней у Евды снова собрался семейный совет. То и дело, постукивая шлепанцами или шарканцами, проходит по мощеному двору, сунув руки под мышки, одна из теток. Собрались все — и Дика, и Кара, и Рушка, и Параскева, и Николета, и Дока. Все явились по приглашению Евды, только самая молодая, Дока, как и всегда, пришла незваная. Это была еще красивая, ядреная бабенка с несколько странными манерами. Бывало, идет по улице, забудется и давай насвистывать. Поэтому от нее всячески старались избавиться: в дом к себе не звали, с собой в гости не брали, а если и брали, то после бесконечных споров и пререканий об условиях, которые Дока весьма неохотно принимала. Тетушка Дока не отличалась деликатностью: вечно что-нибудь ляпнет, когда ее не спрашивают, и поставит всех в неловкое положение. А уж что скажет, будет защищать до драки, потому и слывет драчуньей. Женщины не любят иметь с ней дело, а если уж отвязаться от нее не удается и приходится брать с собой, то ставят условие, чтобы она молчала как рыба. В таком случае она должна была поклясться: «Чтоб мне ослепнуть! Чтоб мужу моему Со-тиру на свете не жить (кстати сказать, мужа своего она вовсе не боялась), если я хоть рот раскрою!» Впрочем, предосторожности родичей ее нисколечко не трогали, а им нисколечко не помогали. У Доки был какой-то удивительный нюх, она легко и просто узнавала, где собирается добрая компания, то ли по запаху жареного кофе, то ли по шипению сковородок или по шеренге выстроившихся у дверей шлепанцев и шарканцев — самой верной приметой и лучшим доказательством того, что здесь собралась теплая компания, которая пьет кофе и развлекается.
Все тетки по матери и по отцу уселись кружком на низких диванах, пьют кофе, кое-кто закурил не хуже любого мужчины. Тетушка Дока пьет и кофе и анисовую и вдобавок дымит, что твой турок. Обсуждают невест, которые, по их мнению, могут составить партию для Манчи.
Начинает Параскева:
— Какая девушка появилась у Мадиных, напротив Зеленого источника, дай бог ей здоровья! Такой красавицы в жизни своей еще не видела, а я ведь женщина немолодая... Фрузиной зовут.
— Да разве она одна?! — перебивает ее тетушка Рушка.— В доме Йоргана Калтагджи расцвела девушка, Тимчей зовут, точно лилия! Будь здесь турки,— чтоб мне ослепнуть!— они бы насильно обратили ее в свою веру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50