Или просто применяла тактику некоторых боксеров — в любом случае атаковать первыми. Ведь муки совести чужды Реэт. Она обманывала его с первых дней их знакомства и совместной жизни.
Лапетеус постарался сказать как можно спокойнее:
— Они придут в воскресенье.
— Ты действительно можешь пригласить одну Каартна. Я приготовлю вам бутерброды, накрою стол, вскипячу кофе и перекочую у какой-нибудь подруги.
На ресницах Реэт блеснули слезы.
Лапетеусу припомнилась их первая совместная поездка из Нымме в город и поведение Реэт. Она сказала тогда: «Если ты не хочешь, мы и не будем праздновать свадьбы. Зарегистрируемся в загсе, купим бутылку вина и пойдем спать». И сегодня все было такое же: звучание голоса, поза, слезы на ресницах. До сих пор этот эпизод сохранялся в памяти Лапетеуса чистым и нежным, теперь был испачкан и он. С искренним сожалением Лапетеус сказал:
— Знаешь ли ты сама, что делаешь?
Реэт не поняла. Она вопросительно посмотрела на мужа.
— Ты уничтожаешь все прекрасное, что нас связывает.
— Если ты считаешь, что нас ничего больше не связывает, то мы можем разойтись,— ледяным тоном произнесла Реэт.— До тех пор, пока найдешь новую квартиру, жить можешь наверху.
Лапетеус понял, что жена старалась уязвить как можно больнее. Но он должен сейчас сохранить спокойствие. Иначе их ссора окончится еще омерзительнее. Однако сдержаться все же не смог:
— Значит, ты нашла теперь своего министра?
— Ты гнусен, гнусен, гнусен! — закричала Реэт, так как муж задел ее за живое.— Я ошиблась в тебе! Ошиблась, слышишь! Я действительно приняла тебя за человека, который может горы с места сдвинуть. И как же я проглядела! Хорошо, что тебя, бездарь, и на теперешнем-то месте держат. Кто мечтал о звании председателя облисполкома? Наверно, помнишь, что ты мне нашептывал по ночам? Эгоист, эгоист, эгоист! Хочешь и меня убрать со своего пути, как оттолкнул Каартна? Слава богу, что хоть ребенка от тебя нет!
Руки и лицо Лапетеуса побагровели. Реэт жалила безжалостно. Он вышел из комнаты злой на себя, на всех.
На следующий день Реэт снова завела этот же разговор.
— Ты обдумал?— спросила она. Лапетеус решительно ответил:
— Я уже звонил друзьям. Они придут в воскресенье в семь часов.
— Не отвиливай.
— Я тебя не понимаю.
— Хочешь ты развода или нет?
Лапетеус не разобрал, притворялась Реэт или говорила серьезно.
— Я ни слова не сказал о том, чтобы нам разойтись,— осторожно ответил он.
— Ты всегда любишь устроиться так, чтобы другим приходилось начинать неприятные разговоры. Ладно, я согласна. Мне приходилось уже столько глотать горьких пилюль, что могу еще и это сделать. Я не хочу больше жить с тобой.
В голове у Лапетеуса пронеслось несколько мыслей. Первая: «Реэт притворяется». Вторая: «Откуда я возьми квартиру?» Третья: «К черту все». Четвертая: «И дом па имя Реэт». Пятая: «Развод бросит на меня тень». Шестая: «Машина останется мне». Седьмая: «Чего она добивается?» Восьмая: «Скандала не нужно». Девятая: «Виктор — свинья». Десятая: «Она не серьезно, хитрит». И так далее.
— Я не дам развода,— сказал он наконец.
— Почему? Боишься, что тебя начнут обвинять в моральном разложении? Успокойся, я не побегу жаловаться в райком, как это сделали бы жены твоих коллег. Всю вину возьму на себя.
Лапетеус почувствовал себя прижатым в угол.
— Я уже вчера сказала, что выгонять тебя не буду. Пока можешь спокойно пожить наверху. Надеюсь, найдешь новую квартиру. Ты все же директор. Да что мы говорим — ведь наш комбинат строит дом, я совсем забыла.
— Нет, Резт, нет!
— Да, Андрее, да!
Их размолвка ясности не внесла постелила себе постель в маленькой угловой кеч тате внизу.
Прошел еще одни день, и вечером, придя с работы, Лапетес обнаружил, что жена унесла все свои платья из спальни. Не было больше и широкого дивана-кровати. Вместо него стояла высокая кушетка со светлыми ножками, которая до сих пор находилась внизу. В шкафах спальни Лапетеус нашел все свои вещи. И те, которые раньше были в разных комнатах...
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
1
Реэт пришла в больницу. Только на тре1ий день после того, как Лапетеус позвал ее. В извинение сказала, что по предписанию врачей должна была лежать. Врачи, мол, категорически запретили ей выходить. И из больницы-то выпустили ее только при условии, что она б) дет тщательно выполнять требования лечебного режима и не станет преждевременно чем-нибудь заниматься. А она, мол, сперва не приняла во внимание предостережений, столько накопилось всяких неотложных дел. (Андрее помнит, что прежде всего она поспешила сюда!) Ходила и хлопотала в разных местах до тех пор, пока вся спина не начала гореть, так что без стона больше и ногой шевельнуть не могла. Теперь хотя и с трудом, но все же ходит, однако если долго re ложится, то сразу же возникают острые грызущие боли.
Лапетеус заметил, что Реэт вела себя как-то сдержанно. Больше не обвиняла себя, как раньше, и не говорила о том, что следовало бы предпринять. Словно выжидала. Хоть она и не допытывалась, для чего муж позвал ее, но по всему ощущалось, что это ее интересовало больше всего.
— Ты... тяжело пострадала,— сказал Лапетеус— Я никак не хотел этого...
— Со спиной у меня, кажется, что-то... серьезное,— сказала Реэт.— Когда станет полегче, поеду в Тарту на ампутацию. Тебе лучше?
— Немного.
— Я никогда не сомневалась, что ты поправишься.
— А я... до сих пор... не верю в это.
— Врачи подтверждают, что кризис миновал.
Реэт сказала это деловым, несколько даже равнодушным тоном.
— Как... дома? — спросил Лапетеус.
—- Тихо. Никто не заходит. Мурук, правда, заглядывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75