гурунч — рисовый; тал — ива; румол — платок, и т. п.
Вазира вновь ощутила, какой опасный поворот приобретает их разговор.
— Кто вам такое сказал, Шерзод? Неужели вы думаете, что Аброр за вашей спиной...
— Ханум, я ничего плохого не думаю, я говорю только о фактах.
«В конце концов эти постоянные стычки Аброра с Шерзодом мне надоели»,— подумала Вазира. И мужу и ей они приносят только неприятности. Может быть, удастся за время поездки в Москву пусть немного, но смягчить конфликт, хотя бы рассеять осложняющие его недоразумения, а женское чутье ей подсказывало, что недоразумения эти проистекают из-за былого соперничества двух мужчин.
«Как она простодушно верит, что сумеет одним махом помирить нас»,— подумал Шерзод и припомнил недавний свой разговор об Абро-ре в министерстве, в кабинете одного начальника...
Бахрамову, как авторитетному эксперту, была дана целая кипа предложений и объяснительных к ним записок, поступивших из института, который занимался проблемами градостроительства. Бумаги подписал директор института, но составлены они были, судя по характеру идей, в них излагаемых, Аброром Агзамовым. Во всяком случае, при его активном участии. В бумагах, например, настойчиво проводилась мысль о необходимости для Ташкента открыть кафедру ландшафтной архитектуры. Аргументы напоминали статьи и выступления Аброра, знакомые Шерзоду. Поначалу он даже спросил себя, а не лучше ли будет поддержать Агзамова, поскорей ушел бы на эту кафедру, занялся бы теорией — все подальше от той области, в которой они уже сталкивались и столкнутся, как чувствовал Шерзод, еще не раз, и по-крупному. Но Шерзод Бахрамов рассудил, что данное решение было бы опрометчивым: Аброр Агзамов при его энергичности мог укрепиться и предстать не только основателем новой кафедры, но чуть ли не зачинателем нового направления градостроительства, городского благоустройства. У Агзамова могут появиться последователи, и с удесятеренной силой он будет, конечно, нападать на то, что делает Бахрамов, в том числе на дорогую сердцу Шерзода идею бетонирования всех водных артерий Ташкента. Нет, надо опередить Аброра!
...Шерзод не без удовольствия припомнил и сейчас, сидя в мягком, удобном кресле самолета, как сумел тогда тонко и сдержанно, бесстрастным, ровным голосом доложить министерскому начальнику, что идея, конечно, неплохая, помечтать о подобной кафедре можно, но открывать ее еще преждевременно.
— Во-первых, сейчас всюду идет борьба за экономию, в частности м\ сокращение штатов, а тут сколько потребуется... гм... смотрителей и просто сторожей за ландшафтами. Во-вторых, сама ландшафтная архитектура как научная дисциплина только начала у нас формироваться. Даже в Московском архитектурном институте эту кафедру, вообще говоря, открыли совсем недавно.
— Но именно там Агзамов кончал аспирантуру и защищал кандидатскую,— возразил начальник.
— Да, отдельные специалисты в Москве есть, они-то и помогли ему.
— Но тут вот написано, что в Киеве работает такая кафедра. А в Болгарии и Чехословакии существуют целые факультеты по ландшафтной архитектуре.
— Что с того? В буржуазных странах есть даже специальные институты подобного профиля. Миллионеры строят себе замысловатые виллы, разбивают сады на берегах океанов и морей или возле разных ниагар. Им как раз и нужно побольше ландшафтных архитекторов. А нам увлекаться этой роскошью...— Шерзод пожал плечами.
— Шерзод Исламович, когда-то, в двадцатые годы, галстук считался буржуазным пережитком. Вы-то не помните, но был и такой «классовый подход»... Мы сейчас с вами ездим на собственных машинах, а в довоенное время это тоже многие считали непозволительной роскошью... Жизнь учит отличать ненужное от неосуществимого в данный момент, а преждевременное — от становящегося необходимостью.
Шерзод почти весело хохотнул тогда, как бы признавая свое поражение в споре, касающемся столь высоких материй.
— Вы правы, вы правы... Ландшафтная архитектура должна служить нашему трудовому народу. Это искусство мы не должны отдать на откуп капиталистам. Это и наше перспективное искусство! Вот почему я от души поздравил Агзамова, когда он защитил диссертацию.
— А вы его хорошо знаете?
— Как же, пять лет учились вместе.
— Он перспективный работник?
— Мы однокашники, я должен защищать его и поддерживать.
Если ты хочешь напасть на кого-то, сделай вид, что вроде защищаешь и поддерживаешь его,— маневр старый, проверенный, дающий потом преимущество в нападении. Шерзод так убедительно произнес последнюю фразу, что начальник попался на крючок.
— Я не имею в виду ваши приятельские отношения, но... Агзамов человек... нуждающийся в защите? От кого, от чего его защищать?
— Он очень способный, но, вообще говоря, с загибами... В какую сторону?
— В сторону национальной ограниченности... абсолютизации национальных традиций... Скользкие интерпретации, понимаете?
— Значит, вы и в этом защищаете его...
— От него самого... Приходится критиковать. По-товарищески, но... В идейных вопросах на компромисс я не иду.
Такой ответ явно тогда понравился собеседнику Шерзода. Начальник задумался, начал листать-перелистывать присланные бумаги.
— Так. Значит, по ландшафтной архитектуре у нас один специалист... этот самый Агзамов... И такой специалист, что... Один в поле не воин, а?
— Потому я решился сказать, что пока мы только можем мечтать и о настоящей нашей ландшафтной архитектуре, и о соответствующей кафедре. Сейчас открыть такую кафедру мы не готовы.
— Ну вот что: набросайте-ка мне вкратце ваши аргументы, чтобы я мог доложить дело министру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97