Мы почему-то не подумали об этом... Да-а-а... головы на :все не хватает.— Палта Ачилович сосредоточенно потер лоб.
— Извините, Палта Ачилович, я вам не сказал, что этот вариант я проверил. Во-первых, Бекджан, ценивший дружбу других людей, особенно ценил ее со стороны родителей. Он их любил и уважал, это точно. Веллек-ага — старый чабан, честный, трудолюбивый. В других он тоже прежде всего ценил эти качества, а они были у Бекджана. Значит, сын не вызывал у отца плохих чувств. Это — во-вторых. Свидетельства матери — в-третьих. В начале февраля отец видел сына в последний раз. Это было перед началом окотной кампании, когда он ненадолго приезжал домой. Мать говорит, что у них были прекрасные отношения, он тогда не отходил от сына, яе мог нарадоваться на него, как будто что-то предчувствовал. Вернулся же в тот день, когда сына уже не было дома. Бекджан ушел, и все... Вечеринка у учителя... .
— Значит, тупик? — Палта Ачилович снял очки, протер глаза.
— Нет, не тупик. Ясно, по крайней мере, что случайности не могли в этом деле сыграть решающей роли. Мы отсекли их. Я убежден, между преступлением и подавленным состоянием Бекджана существует прямая связь. Видимо, ему нанесли какую-то душевную рану,— а он был человеком уравновешенным, с нормальной психикой. Резких перемен настроения у него не наблюдали... Кроме того, мы не всех еще опросили...
Как бы откликаясь на его слова, раздался телефонный звонок. Сообщали из правления колхоза: только что вернулся из поездки в пустыню Худайберды Ялкабов.
Было ли что-нибудь такое в характеристике Ялкабова, что одинаково заинтересовало бы всех, кто сейчас занимался этим делом? Нет. Палту Ачиловича он интересовал прежде всего потому, что учился вместе с Бекджаном. Пиримкулы-ага считал странным, что Худайберды в его летах еще неженат (это отчасти интересовало и следователя). Хаиткулы же если на чем-то заострил свое внимание, то только на слове «вспыльчивый».
Пиримкулы-яга приехал в гостиницу через полчаса после звонка из правления колхоза, подтвердил: да, Худайберды вернулся.
Хаиткулы посмотрел на своих товарищей:
— Еще один свидетель... Как с ним поступим? Палта Ачилович был настроен решительно:
— Вызвать незамедлительно и здесь с ним поговорить! Хаиткулы подождал, что скажет Пиримкулы-ага, но тот, недовольно посмотрев на Палту Ачиловича, только махнул рукой. Хаиткулы не стал его ждать, предложил:
— Мне кажется, чтобы разговор получился, надо ехать к .. Нему. Если он такой вспыльчивый, то здесь будет чувствовать себя обиженным, и, кроме «да» и «нет», мы от него ничего не добьемся. Дома он должен .будет принять нас как гостей, станет посговорчивей. Как вы считаете?
Палта Ачилович пожал плечами, а Пиримкулы-ага, сделав кислую мину,— мол, сомневаюсь в успехе,— сказал:
— Едемте.
Они вышли на веранду, и когда поравнялись с одноруким администратором, тот протянул Хаиткулы конверт. Хаиткулы взглянул на адрес — адресовано ему, обратного адреса не было. Прежде чем вскрыть конверт, Хаиткулы рассмотрел штемпели. Отправлено из Керки, число размазано. Он вскрыл конверт, достал из него небольшой листок, пробежал его глазами, Решил, что содержание листка передаст товарищам после встречи с Ялкабовым, — ведь если сразу поверить автору анонимки, можно прийти к выводу, что преступник у них в руках.
Они приехали к самому плову.Худайберды, увидев входящих, вытер руки о край дастар-хана, что-то тихо сказал сидевшей рядом с ним и разом поб-
ледневшей матери и быстро встал. Гости поздоровались. Худайберды только кивнул им, не сказав ни слова. Потом сделал движение головой — идите за мной— и прошел мимо них наружу.
Они вышли во двор. Худайберды привел их в специальное помещение для гостей на другом конце двора. Пиримкулы-ага шел туда как старый знакомый, ведь его часто приглашали сюда.
Хозяин дома усадил гостей на почетные места, потом подошел к телевизору, снял закрывавшую экран пестро расшитую накидку, включил, подождал, пока появится изображение. Потом, так и не сказав ни слова, опять вышел во двор.
Окинув комнату взглядом, Палта Ачилович вполголоса проговорил:
— Пе отстает товарищ от жизни...— И смешался, почувствовав, что Хаиткулы не одобрил шутки.
А Хаиткулы уставился в телевизор, и было похоже, что его ничто здесь не занимает, кроме танцевавшей на экране гибкой девушки с сорока косичками за плечами.
Пиримкулы-ага, время от времени поглаживая ладонью погоны, проверял, все ли звездочки на них. Он пододвинулся к самому телевизору и сидел теперь почти вплотную к экрану.
Хозяин появился с чайниками и пиалами, поставил их перед гостями и снова вышел. Они не успели допить свои пиалы, как он вошел с миской жареной молодой баранины, посыпанной луком, поставил ее на дастархан. Потом достал из-под кровати бутылку водки, налил всем по полпиалы и, так же не произнеся ни одного слова, стукнул своей пиалой по пиалам гостей, выпил залпом. Пиримкулы-ага посмотрел сначала на Хаиткулы, потом на Палту Ачиловича, которые не притронулись к своим пиалам, подумал-подумал и последовал примеру хозяина дома.
Палта Ачилович, увидев, что он выпил, нахмурился. Запах барашка, видно, щекотал ему ноздри, но он ни к чему не притрагивался. Хаиткулы же стал есть, чтобы не обидеть хозяина.
Худайберды молчал, молчали и они. Хаиткулы за этот очень маленький промежуток времени, пока он был здесь, до мельчайших черточек изучил внешность Худайберды и не сомневался, что запомнил ее на всю жизнь.
Внешность была запоминающейся. Лицо, совершенно не выражающее никаких чувств, непроницаемое, кожа на нем грубая, глаза так глубоко посажены в глазницы, что создавалось впечатление — Ялкабов иначе как исподлобья смотреть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50