Она чувствовала, что присутствие этой женщины испортит ей все удовольствие. Было одно свободное место между брюнеткой и каким-то зрителем, курившим отвратительную сигару. И надо же было, чтобы незнакомка оказалась как раз рядом с адвокатом!
— Бой происходит на ринге, а не рядом,— строго прошептала Роберта.
Однако женщину в красном интересовал и ринг и зал. Она, казалось, нервничала и слишком часто поглядывала на часы. Время от времени она слегка приподнималась в кресле и смотрела в сторону входа. Она явно кого-то ждала, и, вероятно, поэтому место рядом с ней пустовало.
Роберта подумала, что вряд ли женщина без сопровождения мужчины пойдет смотреть бокс. Следовательно, и эта неизвестная особа ждет мужчину. Такое умозаключение успокоило журналистку. Валентин, даже если захочет, не успеет поухаживать.
Новый вопль вырвался из сотен глоток. К ид Черч разошелся. Он вновь провел удар прямой в печень и несколько ударов в лицо. Уала с трудом защищался, маневрировал. Апперкот Кида отбросил его на канаты, он повис на них, уцепившись руками за оттяжки, И тогда началось избиение.
Зал неистовствовал. Негр, видимо, уже не чувствовал ударов, а у Кида не было нужды обороняться. Он молотил беззащитного противника левой и правой, как «грушу».Кид наносил удары, словно машина, движимая неисчерпаемой энергией. Эти удары были разнообразны и точны, как никогда раньше.Менеджер Уалы бросил на середину ринга полотенце. Рефери поднял руку и вмешался. Кид остановился. Он стоял неподвижно, тяжело дыша. Постепенно Кид приходил в себя и осознавал свою победу. До этого в течение нескольких мгновений он пребывал в каком-то другом мире. Вся его жизнь ушла в кулаки, в два огромных кожаных шара, которые Толстяк Марсель зашнуровал ему на запястьях перед боем. Он больше не знал, в тени он или на свету, наяву или и кошмарном сне. В ушах звенело, во рту был вкус крови и пота.
Рефери поднял его руку.
— Победил Кпд Черч! — выкрикнул он.
Зал устроил овацию. И у Кида глаза опять наполнились слезами. Он выиграл в этот вечер, выиграл свое будущее! Он вернулся к себе в угол и тут же обернулся, ища взглядом красное платье Жасмины, которое приметил раньше. Но красное платье исчезло. На этом месте сидел элегантный молодой человек, совсем не спортивного вида, а рядом с ним курила черноволосая, похожая на мальчишку девушка.
Жасмина Сильвер не могла больше усидеть на месте. Она смотрела на пустое кресло рядом с собой, предназначенное для главного хозяина, великого тренера. Сильвер не пришел. Сильвера не было здесь. Впервые Сильвер оставил своего боксера одного во время матча.
Когда Жасмина выходила замуж за Сильвера, он еще не был тем крупным менеджером, каким.стал потом. Однако после многих лет безвестности к нему пришли и успех, и деньги. Когда они поженились, ей было шестнадцать лет, а ему сорок. Наверное, никогда Жасмина не забудет живописный и грустный уголок Менилмонтана, где она выросла, где впервые полюбила. Иногда у нее в голове вертелись мелодии аккордеона. Достаточно было закрыть глаза, чтобы увидеть вновь пустынные переулки, покрытые мхом стены, поросшие травой склоны холмов и улыбку Франсуа.
Только она работала у кожевника из Бельвиля, а Франсуа в гараже, и на их зарплату было не купить особняка в Пасси, американскую машину. Так, во всяком случае, считал отец Жасмины, которого судьба швыряла в разные уголки Востока и Европы и который вынес из этих скитаний безумный страх перед нищетой и повой эмиграцией.
Хоть Сильвер и был старше ее на 25 лет, эту разницу компенсировали нажитые им миллионы.Может быть, вначале она его и ненавидела. До такой степени, что однажды вечером, пытаясь спасти свою молодость, она приехала в Менилмонтан, встретилась со своим бывшим возлюбленным. Но теперь что-то разделяло их, может быть, американская машина, меховое манто, бриллианты. Ее разочаровал этот молодой человек, которого она когда-то так любила. Он напоминал ей минувшие черные дни. А потом она немножко стыдилась, что так быстро забыла весну Менилмонтана, дешевые балы и пакетик жареного картофеля, который покупался после танцев.
Что касалось Франсуа, он теперь робел перед ней. Он злился на нее за то, что она покинула его, и за то, что преуспела. Он прекрасно знал, что никогда не смог бы дать Жасмине того, что давал ей этот старик, каковым был в его глазах Сильвер. И тогда он посмеялся над ней, потащил ее в бар, где они бывали когда-то, унизил прекрасную даму перед приятелями. А потом напился, чтобы
скрыть слезы.И между ними ничего не произошло. А ведь она приехала, чтобы подарить ему крохи своей роскоши, аромат дорогих духов, шелковистость мехов и пьянящее наслаждение своих поцелуев. Она вернулась домой обескураженная, а Сильвер приписал ее слезы нервам. Этот деловой человек не мог догадаться, что она оплакивала себя.
С тех пор прошло десять лет, десять лет золоченого полумрака, среди сладострастного аромата духов, сверкания драгоценных камней, в комфорте модных курортов и тишине авеню Моцарта.
Иногда она вновь обретала скромные и не слишком изящные манеры своей юности, когда встречалась с боксерами, которыми руководил ее муж. Вот так однажды она встретила Анри Лонгье, прозванного Кид Черч. В ту пору это был застенчивый новичок, ослепленный блеском звезд ринга, ярмарочной атмосферой крупных матчей. Он напоминал того бледного и худого парня, каким был Франсуа десять лет назад, в их последнюю весну, наполненную благоуханием сирени Куртия. Кид был так похож на него, что для Жасмины начался сон,— она даже не отдавала себе в этом отчета,— подкрепленный, правда, чувственной реальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38