На лбу алой каплей крови горел рубин. Грациозным жестом Гаудили сложила руки на груди.
— Боги неба сжалились над муками своих детей. Не напрасны наши жертвы. Первая молния монсуна па кончике острия принесла нам своего сына. Вот он, Алиссандербонг,--Гаудили вскинула руки в сторону Алекса, отчего тень ястребиным крылом метнулась по стене и стропилам. Голос вождя звенел от волнения, слова падали в притихший зал. —Он мудр и справедлив, как Саламандра. Он могуч и бесстрашен, как тигр Бала. Душа его из пепла сожженых врагами героев. Он объединит всех, кто ест из деревянных тарелок. Он отведет от сиеми беду, которая копится в наших джунглях. Быть ему нашим кадонги — Великим Предводи гелем Нага! Хэйо!
— Хэйо, Хой! дрогнул морунг от громкого приветствия.
Алекс жадно слушал вождя, с трудом постигая смысл речи. Уловил одно: ему вручается судьба племени. По силам ли ему такое? Достаточно ли жизненного и боевого опыта? Хорошо ли он понимает этих людей, их желания и чувства?
Алекс ясно представлял, какая беда надвигается на нага. Достаточно нагляделся на дела этих «освободителей» и «единокровных братьев-азиатов» в Индокитае. Ему страстно хотелось помочь бесхитростным, отважным сиеми и их молодому вождю.
— Скажи слово, Алиссандербонг! —дошел до него глухой голос жреца.
— Я, — начал в замешательстве Алекс, лихорадочно выискивая в памяти слова местного языка, — я очень благодарен вам. Это большое доверие. Но я потерял тринадцать воинов. Это моя вина.
— Ты постоял за нашу честь и отомстил обидчикам. Ты — тигр справедливости, — сказала Гаудили.
— Я плохо знаю джунгли. Я живой, а они...
— У войны нет глаз. Она не выбирает, кого ей убивать. Люди сиеми! Наш кадонги знает оружие чужеземцев, их военные хитрости. Он победит врагов их же оружием. Хэйо!
— Хэйо! — выдохнул зал. Тут выступил вперед Гамбия.
— Пусть он ответит: почему вместо наших воинов привел сюда белых чужеземцев?
Наступила тревожная тишина. Во рту Алекса пересохло. Ладони взмокли от пота.
- Воины здесь, уважаемый совет! — веселый рокочущий баритон разбил тягостную тишину.
Раздались возгласы удивления, всплески восклицаний. Морунг зашумел, качнувшись к входу, где высился улыбающийся атлет. За ним плечом к плечу — воины. Холодно мерцали концы копий и дула карабинов.
— Нгамба, брат!—Алекс рванулся к чудесно появившемуся другу, но Гаро задержал его, укоризненно покачав головой.
— Есть еще вопросы? — ликующе спросила Гаудили.
— Нет, нет. Хэйо, наш вождь! Хэйо, наш кадонги, хэйо! — от мощного крика людей сотрясались стены морунга.
Тяжелые звуки гонга заполнили зал, призывая собравшихся к вниманию. Старый жрец в длинном синем балахоне с желтым кругом на груди вышел к костру. Он взял петуха за ноги и взмахнул им над Алексом. Выхватив из-за пояса блестящий нож, отсек птице голову и отпустил. Петух забился на полу, заковылял, расправив крылья. Жрец присел на корточки и стал внимательно изучать оставленные следы. Вот он выпрямился во весь рост и провозгласил, что предзнаменование оказалось самым хорошим. Толпа одобрительно выдохнула: Хой! Сбоку подскочили два полуголых прислужника, схватили зарезанного петуха и тут же стали его ощипывать.
Тем временем Мггедабу продолжал священнодействовать. Убил цыпленка, омочил его перья в крови и прикоснулся к одежде Алекса, провел перьями по волосам. Пристально глядя в глаза Алекса, жрец воздел руки вверх и громко, торжественно зарокотал:
— Боги неба нарекли тебя именем Алиссандербонг, ибо ты сын грома и молний. Все знают, что ты с нами, хотя могут и не видеть тебя. Ты вождь борьбы и мести, и голова твоя цвета крови,— жрец обмакнул палец в чашу с кровью цыплят и провел на лбу Алекса горизонтальную черту.
Набитый битком морунг выдохнул: Хо!
— Ты вождь справедливости и добра, и лик твой —отражение души. — Две белые полосы проведены по щекам Алекса, и морунг .подтверждает: Хо!
— Вестник зари окрыляет тебя и отдает тебе душу на бессмертие, — жрец поднял над Алексом откормленного петуха и помахал им, как знаменем. Сверкнул дах, и голова петуха с красным гребнем осталась сжатой в пальцах жреца, а тело забилось на земле. Мггедабу макнул пальцы в кровь, струящуюся из петушиной шеи, и помазал губы Алекса.
— Ты отныне вестник зари и надежды. Ты подгоняешь ночь и ускоряешь восход солнца. Ты хранитель надежды на восход солнца и передашь эту силу из рода в род. С тобой наша свобода, надежда, жизнь. С тобой, о сын богов, мир в джунглях, единство нага, смерть врагам! Хэйо! Хэй! Хэйо, хэй!
И морунг ответил: Хэй! Потом жрец за руку вывел Алекса, одурманенного церемонией, на улицу. Алекс повторил за Жрецом клятву кадонги. Приняв от Мггедабу священное куриное яйцо, он что есть силы ударил им о землю. Яйцо взорвалось, как граната. Собравшиеся восторженно показывали, как далеко разлетелись капельки белка и желтка. Довольные, возвратились все в морунг. Там жрец провозгласил, что клятва принята землей и небесами. Мггедабу накинул на плечи Алекса красный плед с тремя продольными черными полосами и символическим изображением Саламандры на груди и отступил, пятясь и кланяясь.
Алекса усадили на высокий обрубок дерева, покрытый шкурой мраморного леопарда. По бокам встали Гаро и Нгамба — телохранители. Алекс делал все как во сне, безропотно подчиняясь повелительным жестам жреца, завороженный пронизывающим взглядом толпы. И только где-то в мозгах билась подсознательная мысль: «Так надо. Так надо ради общего дела».
Ему хотелось смеяться, хотелось взглянуть на себя, на всю эту церемонию со стороны. ...Все это должно было выглядеть очень забавно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80