— Зада предостерегающе подняла указательный палец. Опередив остальных, она подбежала к столу, накрытому газетами, и приподняла одну.
— Что же вы наделали!.. — Зада всплеснула руками. — Так я и знала!.. Вот что выходит, когда мальчики берутся не за свое дело!.. Почему было не пригласить нас?..
Правду говоря, новогодний стол давал кое-какие
основания для подобных претензии. Казы, нарезанное кое-как, было грудой навалено на тарелку, цыплята не разделаны вовсе, сыр напластован такими ломтями, что и ко рту не поднесешь, и все расставлено без всякого порядка, лишь бы уместить на столе... Друзья, помрачнев, переглянулись.
— То-то же, — сказала Зада. — И нечего воображать, если вы мужчины. Без нас вам все равно не обойтись. — Впрочем, она тут же смилостивилась. — Ну, йи-чего, мы с Гульшат справимся в пять минут, а вы пока пойдите покурите вместе с этим Тарасом Бульбой, который уже тянется к своей трубке...
— Мой повелитель, я хочу танцевать, — сказала Зада.
— Если мы еще долго будем так сидеть, я умру, — шепнул Едиге, наклонясь к Гульшат. — Я должен сейчас тебя поцеловать.
— До двенадцати далеко, — сказал Халел. — Вначале надо подзаправиться хорошенько.
— Желания девушек — закон! — сказал Кенжек. Опираясь обеими руками о край стола, он поднялся с места. — Но мы пока толком не выпили. Танцы не уйдут... А сейчас... Предоставим слово будущему светилу физики, аспиранту второго года обучения...
— У меня вопрос, — перебила Зада. — Среди вас один Халел — гений?
— Среди нас нет людей заурядных, — сказал Кенжек.
— Значит, все вы — гении?..
— В самую точку, — сказал Кенжек. — Никаких сомнений! — покачала головой Зада. — сделав глубокий вдох, Кенжек задержал дыхание. — Милая Зада — рассмеялась Зада. Беру свои слова обратно. Для меня самый великий лингвист, самый великий археолог, самый великий физик и вообще самый великий человек — Халел.
1 Какие хвастуны!., (ангд.)
2 Дорогая... Горы Алатау высоки... Выше уровня моря на много тысяч метров, но кажутся низкими человеку, стоящему рядом (нем.)
3 Простите меня (англ.)
— Все присутствующие заслуживают столь же высокого мнения, — сказал Халел. Он кашлянул для солидности, выпятил грудь и распрямил плечи.
— Разумеется, — сказала Зада. ~ Я придерживаюсь точно такого же мнения о Кенжеке и Едите.
—Безмерно благодарен, — склонил голову Едиге. — Да вознаградит вас аллах за добрые слова!
— Такие джигиты, как мы, в старину, бывало, за один присест уплетали полжеребенка, — сказал Халел — Каждый съедал по целому барану...
— А я когда-нибудь съем тебя, — прошептал Едиге на ухо Гульшат.
— По целому барану, не меньше... А дети атомного века, собравшись такой многочисленной компанией, не в силах одолеть двух цыплят...
— Ты обязана меня бояться. Ведь я опасный человек. Очень опасный...
— Каких-то двух несчастных цыплят! Мудрецы были правы, люди вырождаются...
— Кто, в конце концов, у нас тамада? — повысил голос Кенжек.
— Монарху не пристало напоминать своим подданным, что он их повелитель, — сказал Халел.
— Видно, с тех пор, как был свергнут Николай Романов, у людей совсем не осталось уважения к престолам и скипетрам, — сокрушенно развел руками Кенжек. — Я готов отречься от власти. Причем по доброй воле, прошу это учесть...
— Первый случай в истории, — отметил Едиге. — Властитель добровольно отказывается от своего трона.
— Кенжек остается единственным и полноправным самодержцем за нашим столом! — провозгласил Халел.
— Тогда прекратить галдеж! — Кенжек позвякал ножом по пустой бутылке. — Возвращаюсь к своим непосредственным самодержавным обязанностям. Предоставляю слово Халелу!
— Ваше величество, я уже дважды...
— Если я приказываю, будешь и трижды!..
-— Ладно, налейте вина девушкам, — сдался Халел. И, наполнив стопки Едиге и Кенжека, бросившихся наперебой ухаживать за девушками, подлил себе ''столичной". — Моя речь будет короткой. За мужчин!.. За миллионы мужчин — всех континентов и рас, любого цвета кожи и веры, за настоящих мужчин, ив первую очередь — молодых, светлых разумом, чистых сердцем, благородных в помыслах!..
— Твое место на трибуне Организации Объединенных Наций, — признал Едиге.
— Прошу не перебивать оратора, -— Кенжек снова позвякал по бутылке.
— Кроме шуток, друзья, выпьем за парней, которым предстоит строить завтрашний мир!
— Толковый тост, — одобрил Кенжек. Он чокнулся с Халелом.
— А куда же деваться девушкам? — спросил Едиге. — Ведь мы пьем только за парней?..
— Ты глуп, мой дорогой, — сказал Халел. — Никуда они от нас не денутся...
—- Это он так острит, — поморщилась Зада.
— В моих взглядах за последнее время кое-что переменилось, — усмехнулся Едиге. — Произошла эволюция. Теперь я считаю, что глупость — еще не самый страшный порок. Все горе от ума, если он мешает сердцу... Я, кажется, не слишком удачно выразился?..
— Ничего, — великодушно кивнул Халел. — Но закон, который ты открыл, верен в одном-единствен-ном случае.
— В каком же?..
— Если ты влюблен. Влюбленному положено быть глупым.
— Тогда выпьем заглупость!
— Чокнемся, Гулынат, за здоровье этих джигитов...
— Да здравствуют парни! — сказал Кенжек.
— Да здравствуют девушки! — сказал Едиге.
— Спасибо за внимание,— сказала Зада.
— Вы как хотите, а я пью за свой тост, — сказал Халел.
Кенжек поднялся и поставил пластинку.
И начались сумасшедшие современные танцы. Ком нату наполнили стук и грохот, шум и гам. От звуков громыхающей, визжащей, завывающей музыки раскачивалась под потолком одинокая лампочка, сам же потолок готов был, казалось, рухнуть, предварительно расколовшись надвое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71