Он уже вытащил откуда-то свою трубку с длиннейшим чубуком и начал уминать в ней табак
— Досадно все же, что нет девчонок, — сказал Кенжек.
— Да тебе-то что проку, есть они или нет? — усмех нулся Ануар. Поддразнивая Кенжека, он приглаживал упавшую на лоб челочку.
— С ними веселее, — сказал Кенжек.
— Ну, а вы что думаете на этот счет? — спросил молчавший до сих пор Едиге. — Да, именно вы, почтен ный мырза Мухамед-Шарип Мухамед-Ханафия-улы Жаныкулов?
— Светлой памяти Жаныкул наверняка не думал, что его потомок в седьмом колене станет никудышным химиком, — сказал Ануар. — Кстати, единственное, что осталось у меня от школьного курса химии, это формула мыла. Зато ока такая длинная, что можно надорваться, пока запишешь ее на доске.
— Я... — торжественно заговорил, блеснув стеклами огромных роговых очков, так же, как и Едиге, хранивший безмолвие мырза Мухамед-Шарип Мухамед-Ханафия-улы Жаныкулов. — Я... — Сняв очки, он протер платком стекла, но надевать не стал. — Я считаю тот факт, что проживающий в триста второй комнате аспирант второго года обучения, кандидат в кандидаты исторических наук...
— А в настоящее время доктор овцеводческих наук... — вставил Ануар.
— Пользуешься его отсутствием, — сказал Хал ел, попыхивая трубкой.
— Думаешь, побоюсь повторить при нем? — покраснел Ануар.
— Не перебивайте оратора, — сказал Едиге.
— ... считаю тот факт, что кандидат в кандидаты исторических наук, —- продолжал Мухамед-Шарип, — вышеупомянутый Бердибек Исламгалиев, несмотря на предшествующий жесточайший провал, все же сдал — всеми правдами-неправдами, — но все же сдал минимум по философии — на тройку, не менее надежную, чем кривая подпорка в овечьей кошаре, а затем для восстановления расшатанного здоровья совершил пяти-шестинедельную поездку в родной аул, — я считаю этот факт крайне опасным прецедентом, способным разлагающе Повлиять на весь наш аспирантский коллектив. Однако то, что вышеназванный товарищ...
— Какая ошибка в выборе профессии!.. — покачал головой Ануар. — К чему тебе химия? Болтология — вот твое призвание...
— ... то, что вышеназванный товарищ, — нахмурив брови, продолжал Мухамед-Шарип, — не забыл достойных жалости дервишей...
— ... а точнее — монахов-затворников, — сказал Хале л.
— ... а еще точнее — усердных в постижении наук суфиев-мюридов,— добавил Едиге.
— ... вот именно, суфиев-мюридов, проживающих на третьем этаже университетского общежития номер четыре, то бишь — своих товарищей, и привез для угощенья немного свежего мяса, и пригласил собравшееся здесь общество, притом вопреки яростному сопротивлению известного скупца, который доит высохшее дерево — прошу учесть, господа филологи, последняя метафора-пословица изобретена лично мной, — вопреки сопротивлению известного скупца, который доит высохшее дерево и, несмотря на хилые свои силы, пытается докопаться до корней философской науки, отощавшего, исхудавшего...
— Чтоб тебе, дьяволу, лопнуть! — захохотал Ануар. — Сразил наповал! — восхитился Кенжек, у которого губы чуть не до ушей растянулись от смеха.
— ... недостойного аспиранта Ануара Солтабаева. К стыду последнего и на радость остальным, доброе дело, затеянное достопочтенным Бердибеком, вновь подтверждает, что в нашем обществе "человек человеку — друг, товарищ и брат".
— Уф!.. Наконец кончил?.. — сказал Ануар. — Дайте воды, у него в глотке пересохло.
— Я произнес только вступление, — сказал Муха-мед 411 арип.
Все расхохотались.
— Так тебе никогда не защитить диссертации по химии, — вздохнул Ануар. — Ты, дружок, должен обуздать свое красноречие. Ведь для вас главное — реакции, формулы...
— Разве моя речь хуже какой-нибудь формулы? — сказал Мухамед-Шарип.
— Вот не знал, что Муха такой оратор, — продолжал восторгаться Кенжек.
Достав из кармана платок, Мухамед-Шарип во второй раз аккуратно протер очки, хотя в продолжение всей своей речи держал их в руках. Едва он оснастил ими нос, как сразу же его лицо приняло обычное выражение — солидное и несколько флегматичное.
— Сварилось, наконец, твое мясо? — спросил Ануар вошедшего Бердибека.
— Даже не вскипело. Чертова плита...
— Тогда не выйти ли тебе снова?
— Это почему?
— Оказывается, и у тебя есть друзья. Ведь говорят, что истинный друг за глаза хвалит... У тебя в правом ухе не звенело?
— Его не только хвалили, — обронил Халел.
— Без врага нет истинного джигита, — возразил Ануар. — Но не всякий, кто за глаза ругает, — враг. Лично я никогда не поверю, что среди нас есть люди, желающие зла Бердибеку.
— Друзья, — усмехнулся Кенжек, — слушаю я вас и завидую. Как все вы умеете красиво говорить!.. Просто слушать любо-дорого. Едиге, посоветуй, как бы и мне научиться такому искусству, а?
— Что же, по-вашему, Бердибек — подлец? — приподнял брови Мухамед-Шарип.
— Советую, Кенжек, — не учись, — сказал Едиге.
— Никто о нем так не говорит...
— Почему?.. Может, и я тоже хочу...
— Разве заурядный человек бросит должность директора школы и уйдет работать простым чабаном? Ведь его никто не принуждал, пошел по собственной воле...
— Учти, кто боек на язык, тот не способен к настоящему делу...
— Не веришь?.. Он может и сам подтвердить. Слышите, ребята, наш Бердибек закончил университет и, не проработав даже двух лет по специальности, пошел пасти овец. Притом пас их довольно долго...
— Что, что?.. — переспросил Едиге. — Пас овец?..
Вот именно — обыкновенных овец! — Ануар воздел вверх указательный палец. — И разъезжал при этом на обыкновенном маштачке!..
— Быть бы тебе шутом, а не философом,— обиделся Бердибек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71