ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Вдруг она спохватилась и попросила Григоре:
— Родненький мой, позаботься, пожалуйста, о Рауле, распорядись, чтобы ему приготовили удобную комнату. Прошу тебя, дорогой! Ведь он наш гость!
Григоре проводил Брумару, а Титу, боясь оказаться в холле лишним, пошел вместе с ними. Он присмотрелся к Надине, и теперь она казалась ему еще прекраснее, но красота ее была какая-то пугающая, грозная.
Оставшись наедине с Падиной, Мирон Юга посмотрел на невестку долгим, испытующим взглядом, и она, почувствовав это, удивленно спросила:
— Вы хотите мне что-то сказать, папочка?
— Да,— серьезно подтвердил старик.— Я узнал, что ты хочешь продать поместье Бабароагу. Это правда?
— Ах, вот о чем речь,— как-то разочарованно протянула Надина.— А вас это интересует?
— Сама понимаешь, очень интересует,— ответил Мирон.— Я бы, может быть, его купил.
— Хорошо, мы поговорим об этом!—улыбнулась Надина.— Хотя мне не по душе вести дела с родственниками, но для любимого папочки я готова сделать исключение. Хотите получить от меня задаток? Пожалуйста.
Она расцеловала его в обе щеки. Старик взял в руки ее голову и пристально посмотрел в ускользающие глаза:
— Это очень серьезно, Надина!
— Несомненно! — согласилась она с той же равнодушной улыбкой.
13 м. Садовяну, Л. Ребряну 385
Мпрона ответ не удовлетворил. По-видимому, она сочла его предложение шуткой. Возможно, конечно, что продажа поместья не представляется ей серьезной сделкой, но, быть может, она просто уклоняется от ответа... Старик ушел к себе, чтобы дать невестке отдохнуть после утомительной дороги. Когда Григоре вернулся, Надина была одна. Она сидела в кресле с закрытыми глазами и, казалось, дремала.
— Зачем ты привезла сюда этого субъекта? — укоризненно спросил он, заметив, что жена не спит.
— Какого субъекта? — удивилась она и тут же иронически рассмеялась: — Рауля? Ой-ой!.. Ты снова ревнуешь, Григ? Никак не вылечишься от этой противной болезни?
Она встала и широко раскинула руки, словно призывая Григоре в свои объятия. Ее стройное тело трепетало, источая соблазнительную истому. В ласковом взоре, обращенном к Григоре, плясали неугомонные искры. Тонко очерченные губы певуче прошептали:
— Глупыш ты, глупыш... Ты меня больше не любишь?
Григоре вдохнул ее аромат, попытался сопротивляться, но почувствовал, что сдается. Молнией мелькнула горькая мысль, что она над ним насмехается. Но затем все мысли слились в одно властное, всепоглощающее желание. Не опуская широко раскинутых рук, Надина подошла к мужу вплотную и прильнула к пему. Григоре уже не видел ничего, кроме ее глаз, губ, груди. Он грубо обнял жену и, покрывая жадными поцелуями, бросил в кресло.
Надина тем же певучим голосом шепнула ему на ухо:
— Нет, не здесь... Здесь не хочу...— и выскользнула из объятий Григоре. Взяла его за руку, и он пошел за ней, как верный пес.
6
На второй день, сразу после завтрака, Титу Херделя ушел к себе, чтобы подготовиться к посещению усадьбы в Леспези. Всю ночь он строил всевозможные планы, но утром отбросил их как бесполезные. От Гогу Ионеску ждать нечего, раз он его даже не узнал.
Титу запомнил еще со дня приезда, что село Леспезь где-то совсем недалеко. Приблизительно такое же расстояние разделяло его родное село Припас от Жидовицы, куда он ходил по два-три раза в день. На всякий случай он хотел спросить приказчика, но во дворе усадьбы встретил парня, который показался ему знакомым. Парень, улыбаясь, снял шляпу.
— А ты что здесь делаешь, господин капрал? — удивился Титу, вспомнив, что встречал Петре у сапожника Мендельсона.
— Да вот вернулся вчера домой и явился теперь на барскую усадьбу,— ответил Петре.
Титу пожал ему руку, и Петре, сказав, что делать ему все равно нечего, охотно вызвался проводить его в Леспезъ. На усадьбу он зашел под тем предлогом, что хочет, мол, узнать, выплатят ли их семье обещанное старым барином возмещение за прошлогодний несчастный случай в лесу. На самом деле ему просто хотелось повидаться с Мариоарой. Однако из-за приезда гостей, а главное Надины, в усадьбе царила несусветная суматоха, прислуга металась как угорелая, и ему удалось обменяться с нареченной лишь несколькими словами. Но Петре был доволен и этим. Кроме того, он попался на глаза старому барину, который похвалил его за примерное поведение в армии.
По дороге, толкуя о всякой всячине, Петре отвел душу, пожаловавшись Херделе, что тоже хотел бы зажить своим домом, бедная Мариоара совсем извелась — целых два года ждет его, но он до сих пор не знает, сумеет ли справить свадьбу этой зимой; ведь для свадьбы нужна куча денег, а денег нет ни у него, ни у девушки. Титу невольно вспомнил, что в его родном селе Ион Гланеташу так же жаловался ему на бедность. Чтобы не молчать, он попытался утешить парня ничего не значащими словами.
— А может, господа смилостивятся и дадут нам землю? Ходят такие слухи,— вздохнул Петре, вопросительно глядя на Херделю, словно цепляясь за соломинку.
— Как так господа дадут? — удивился Титу.— Даром, что ли? Поделят с вами свои поместья?
— Так ведь у них земли слишком много, а у нас ее совсем нет,— ответил парень.— Я и в Бухаресте слыхал от господ, что надо разделить поместья между крестьянами, потому как не по справедливости это, когда земли нет как раз у тех, кто на ней работает.
Титу покачал головой:
— Хорошо, если бы вышло по-твоему, только, по правде говоря, мне не верится. Никто своим состоянием добровольно с другим не делится. Ты бы вот поделился, скажи по совести?
— Так-то оно так, ничего не скажешь...— подавленно пробормотал Петре.— Только без земли нам конец, нет у нас больше мочи терпеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
— Родненький мой, позаботься, пожалуйста, о Рауле, распорядись, чтобы ему приготовили удобную комнату. Прошу тебя, дорогой! Ведь он наш гость!
Григоре проводил Брумару, а Титу, боясь оказаться в холле лишним, пошел вместе с ними. Он присмотрелся к Надине, и теперь она казалась ему еще прекраснее, но красота ее была какая-то пугающая, грозная.
Оставшись наедине с Падиной, Мирон Юга посмотрел на невестку долгим, испытующим взглядом, и она, почувствовав это, удивленно спросила:
— Вы хотите мне что-то сказать, папочка?
— Да,— серьезно подтвердил старик.— Я узнал, что ты хочешь продать поместье Бабароагу. Это правда?
— Ах, вот о чем речь,— как-то разочарованно протянула Надина.— А вас это интересует?
— Сама понимаешь, очень интересует,— ответил Мирон.— Я бы, может быть, его купил.
— Хорошо, мы поговорим об этом!—улыбнулась Надина.— Хотя мне не по душе вести дела с родственниками, но для любимого папочки я готова сделать исключение. Хотите получить от меня задаток? Пожалуйста.
Она расцеловала его в обе щеки. Старик взял в руки ее голову и пристально посмотрел в ускользающие глаза:
— Это очень серьезно, Надина!
— Несомненно! — согласилась она с той же равнодушной улыбкой.
13 м. Садовяну, Л. Ребряну 385
Мпрона ответ не удовлетворил. По-видимому, она сочла его предложение шуткой. Возможно, конечно, что продажа поместья не представляется ей серьезной сделкой, но, быть может, она просто уклоняется от ответа... Старик ушел к себе, чтобы дать невестке отдохнуть после утомительной дороги. Когда Григоре вернулся, Надина была одна. Она сидела в кресле с закрытыми глазами и, казалось, дремала.
— Зачем ты привезла сюда этого субъекта? — укоризненно спросил он, заметив, что жена не спит.
— Какого субъекта? — удивилась она и тут же иронически рассмеялась: — Рауля? Ой-ой!.. Ты снова ревнуешь, Григ? Никак не вылечишься от этой противной болезни?
Она встала и широко раскинула руки, словно призывая Григоре в свои объятия. Ее стройное тело трепетало, источая соблазнительную истому. В ласковом взоре, обращенном к Григоре, плясали неугомонные искры. Тонко очерченные губы певуче прошептали:
— Глупыш ты, глупыш... Ты меня больше не любишь?
Григоре вдохнул ее аромат, попытался сопротивляться, но почувствовал, что сдается. Молнией мелькнула горькая мысль, что она над ним насмехается. Но затем все мысли слились в одно властное, всепоглощающее желание. Не опуская широко раскинутых рук, Надина подошла к мужу вплотную и прильнула к пему. Григоре уже не видел ничего, кроме ее глаз, губ, груди. Он грубо обнял жену и, покрывая жадными поцелуями, бросил в кресло.
Надина тем же певучим голосом шепнула ему на ухо:
— Нет, не здесь... Здесь не хочу...— и выскользнула из объятий Григоре. Взяла его за руку, и он пошел за ней, как верный пес.
6
На второй день, сразу после завтрака, Титу Херделя ушел к себе, чтобы подготовиться к посещению усадьбы в Леспези. Всю ночь он строил всевозможные планы, но утром отбросил их как бесполезные. От Гогу Ионеску ждать нечего, раз он его даже не узнал.
Титу запомнил еще со дня приезда, что село Леспезь где-то совсем недалеко. Приблизительно такое же расстояние разделяло его родное село Припас от Жидовицы, куда он ходил по два-три раза в день. На всякий случай он хотел спросить приказчика, но во дворе усадьбы встретил парня, который показался ему знакомым. Парень, улыбаясь, снял шляпу.
— А ты что здесь делаешь, господин капрал? — удивился Титу, вспомнив, что встречал Петре у сапожника Мендельсона.
— Да вот вернулся вчера домой и явился теперь на барскую усадьбу,— ответил Петре.
Титу пожал ему руку, и Петре, сказав, что делать ему все равно нечего, охотно вызвался проводить его в Леспезъ. На усадьбу он зашел под тем предлогом, что хочет, мол, узнать, выплатят ли их семье обещанное старым барином возмещение за прошлогодний несчастный случай в лесу. На самом деле ему просто хотелось повидаться с Мариоарой. Однако из-за приезда гостей, а главное Надины, в усадьбе царила несусветная суматоха, прислуга металась как угорелая, и ему удалось обменяться с нареченной лишь несколькими словами. Но Петре был доволен и этим. Кроме того, он попался на глаза старому барину, который похвалил его за примерное поведение в армии.
По дороге, толкуя о всякой всячине, Петре отвел душу, пожаловавшись Херделе, что тоже хотел бы зажить своим домом, бедная Мариоара совсем извелась — целых два года ждет его, но он до сих пор не знает, сумеет ли справить свадьбу этой зимой; ведь для свадьбы нужна куча денег, а денег нет ни у него, ни у девушки. Титу невольно вспомнил, что в его родном селе Ион Гланеташу так же жаловался ему на бедность. Чтобы не молчать, он попытался утешить парня ничего не значащими словами.
— А может, господа смилостивятся и дадут нам землю? Ходят такие слухи,— вздохнул Петре, вопросительно глядя на Херделю, словно цепляясь за соломинку.
— Как так господа дадут? — удивился Титу.— Даром, что ли? Поделят с вами свои поместья?
— Так ведь у них земли слишком много, а у нас ее совсем нет,— ответил парень.— Я и в Бухаресте слыхал от господ, что надо разделить поместья между крестьянами, потому как не по справедливости это, когда земли нет как раз у тех, кто на ней работает.
Титу покачал головой:
— Хорошо, если бы вышло по-твоему, только, по правде говоря, мне не верится. Никто своим состоянием добровольно с другим не делится. Ты бы вот поделился, скажи по совести?
— Так-то оно так, ничего не скажешь...— подавленно пробормотал Петре.— Только без земли нам конец, нет у нас больше мочи терпеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170