..
— И тогда вы решили начать шантажировать ее мать.
— Это не я. Это Бигги. Она хотела чего-то получить от девчонкиной матери.
— И потому велела тебе с ней познакомиться?
— Да... — еле слышно прошептал Краммер.
— А теперь... — Инспектор схватил Краммера за грудки и встряхнул. — Теперь ты скажешь мне, кто такая эта Бигги...
— Нет!
— Ты скажешь мне, кто прячется под этим именем, иначе я вытрясу из тебя всю душу...
«Драка в помещении № 1178» — определили бесстрастные датчики. На схеме города зажглась крохотная красная точка.
В разгаре допроса Гурилин не обратил внимания на то, что погасли контрольные экраны. Потемнело в комнате. Зажглось аварийное освещение. Оконная рама отъехала в сторону, и на подоконнике показался стройный силуэт в серебристом плаще.
— Отпусти его немедленно, слышишь? Инспектор обернулся и остолбенел.
— Тетя Бигги... — пролепетала Марина.
КИВЦ горел. Взрыв, прогремевший на крыше, охватил почти все аппараты, и они, превратившись в комья бушующей плазмы, обрушились сквозь крышу во внутренние помещения центра, разгромили, раздавили, расплавили миллионы полупроводников и микросхем, разрушили тончайшие электронные логические связи. Главный кабель отошел от защиты. На ближайшей энергетической подстанции выбило масленники...
Завод-автомат не произвел вовремя необходимые детали. Из-за 31 ого строительные роботы, которые должны были отправляться на профилактику, остались на своих местах и, выработав свой ресурс, остановились.
Почти половина вычислительных машин Системы-1 работали, пытаясь перевести в математические символы, выразить в электрических сигналах такие нелегкие понятия, как «память», «прошлое», «прогресс»...
Скорость проходки понизилась. Но оставалась достаточно высокой для того, чтобы к утру смести с лица земли весь старый город...
— Вы сошли с ума! — кричал прораб, подбегая к людям, сидевшим на земле. — Вы все сошли с ума!
— Скажите это в камеру, — попросил его юноша, протянув «удочку», — скажите это миллиардам людей, которые смотрят на вас с экранов.
— Пожалуйста! — заявил прораб. — Я заявляю, что это полное безумие так вот с-сидеть перед стройкой! Она не остановится!
— Так остановите же ее!
— Мы не можем это сделать! Там же работают автоматы! Автоматы! Отключить их мы не в состоянии... Вставайте!.. Ну вставайте же!.. — Он бегал и тормошил, пытался поднять людей, которые упрямо сидели и сидели, прижавшись плечами, и поднимали высоко над головами плакаты, призывавшие остановить механический кошмар, оглянуться, увидеть и оценить то, что бездушные чинуши собрались уничтожить, не считаясь ни со здравым смыслом, ни с мнением целого народа. Плакаты эти призывали к человечности, напоминали о любви к Родине, призывали сохранить памятники истории для грядущих поколений.
Плакаты эти могли бы растрогать и переубедить любого человека.
Но на противоположном конце пустыря, там, где медленно ползли скреперы, расплавляя все на своем пути, где громадной алчной пастью над древней столицей разинулась мрачная труба и движущиеся печи формовали все новые и новые блоки, — там людей не было.
Стройка приближалась.
Она сошла вниз, неотразимо элегантная, уверенная в себе. Бледность ее лица особенно подчеркивал пышный парик, который при разном освещении отливал то тусклой медью, то зеленью бронзы. И приказала:
— А ну-ка, в угол оба! Живо! И не вздумай сопротивляться, милый. Твое прочное титановое сердце не сможет выдержать нажатия этой маленькой кнопки — в пальцах ее сверкал изумрудный глазок лазерного пистолета.
— Сандра... — растерянно пробормотал инспектор, — что ты можешь иметь общего с ними?..
Из гурилинского турболета, причалившего у окна, выскочили рыжеволосый парень и еще один верзила, в котором инспектор узнал бармена из мушкетерского кабачка.
— С ними? — переспросила Сандра. — А чем они хуже тебя? Они-то, во всяком случае, живые люди с нормальными человеческими сердцами. И напрасно вы доверились ему, юная леди. — Она иронически взглянула на Марину. — У этого человека в груди от рождения бьется холодное титановое сердце. Оно не умеет любить, оно не знает нежности и недоступно ласке. В один прекрасный день я вознамерилась отомстить ему. Я стала зарабатывать на том, против чего он боролся. А он был слеп. Я стала одной из богатейших женщин планеты. У меня есть яхты, самолеты, есть прекрасные дворцы, веселые друзья и покорные слуги. А он, бедняга, думал, что я сожительствую с ним из боязни потерять жалкую комнатенку. Нет, муженек, пока я жила в ней, у меня оставалась прекрасная возможность быть в курсе всех твоих дел. Я запеленговала твои радиопереговоры с Системой и вскоре сама стала госпожой Бигги Хантер. Теперь я Большой Охотник, и мне это прозвище подходит больше, чем тебе. Ты давно уже у нас на крючке. Твой турболет исправно сообщал нам, где ты находишься и чем занимаешься. И если дело касалось нас, мы живо заметали следы, если же нет, то пытались извлечь из этого пользу. Твой телефон служил тому же.
— Боже мой... — пробормотал инспектор, — какая же ты все-таки дрянь...
— Ты скоро?— осведомился Хайнц. Они уложили блаженствующего Краммера внутрь турболета и стояли рядом, готовые взлететь в любую секунду.
— Сейчас, — сказала Сандра, поднимая пистолет. — Я разрешу этим милым детям напоследок еще поворковать. Обнимитесь же, и пусть смерть настигнет вас в самое сладостное мгновение. Это будет не страшнее, чем удар электрического тока.
Прижавшись к Андрону, Марина подняла глаза и встретилась с взглядом теплым и нежным.
— Ты...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48