..
— Но ведь никто никогда не попрекал меня Марией!— Гудинис отпускает его плечо и брезгливо осматривает пальцы.— Обвинения были совсем другого рода.— Он нервно смеется.— Все это твои выдумки, старый скорпион. Собираясь на тот свет, мечтаешь ужалить, хоть самому себе сколько-нибудь значительной личностью показаться? Считаешь, что мог повредить
мне? Чепуха! Ничего ты не мог сделать! Просто прошло мое время.
— Думай что хочешь, но фактик проверили в соответствующих инстанциях, и, сам знаешь, в те времена это вызвало определенный резонанс.
— Почему же до меня этот резонанс не дошел? Ха-ха. Пустой номер, Беньяминас! Твоя карта бита. Иди-ка ты прочь!
— Тебя оставили в покое, потому что ты ничего не знал, верил в гибель Марии и растил сына. А мне было строго-настрого запрещено сообщать правду. Тебе не надо было этого знать.
— Мне и теперь не надо.
Гудинис гневно распахивает дверь кабинета. Беньяминас, низко опустив голову, шаркает через полутемную прихожую.
— Прощай, Антанас. А все-таки перо у тебя из рук выбил я!
Он останавливается в дверях, оборачивается, словно провоцируя своего давнего недруга на какой-нибудь необдуманный поступок. Злая улыбка кривит бескровные губы.
Гудинис меряет Шальтиса взглядом — седые клочья волос, летний плащ в пятнах, торчащие из-под него мятые пижамные штаны, пальцы ног вылезают из старых рваных шлепанцев — и негромко смеется:
— И не мечтай, Беньяминас. Ты тут ни при чем!
— Я, Антанас, я.— Беньяминас хихикает ему в тон.
— Нет, подонок ты мой дражайший, не ты,— мотает головой Гудинис, слезы смеха застилают ему глаза.— Не заносись!
Беньяминас трясется от хохота.
— Я, Антанас, я, и никто другой!
— Что ж, тогда тебе положена медаль, Беньяминас! — Гудинис подталкивает его на лестничную площадку.— Хотя бы... самим тобой придуманная— «За подлость». Ха!.. Носи на здоровье. Но... запомни... мне ты... ничего...
— Я, Антанас, я!.. Хи-хи!..
Гудинис медленно прикрывает за ним дверь и бессильно прислоняется к стене.
Неправда. Мария умерла.
Вот и конец уроков, Вайдас поглядывает на часы, слишком быстро пролетело сегодня время, уж лучше бы тянулось помедленнее — можно было бы в тысячный раз все как следует обмозговать и взвесить. Впрочем, разве есть время на раздумья у прыгуна, уже взобравшегося на трамплин?
— Чего это ты сегодня странный какой-то? — спрашивает Нериюс, когда они в шумной толпе спускаются по школьной лестнице.— Пойдем, что ли, кофе выпьем?
Вайдас отрицательно мотает головой. Нет, ему еще надо забежать домой. С озабоченным видом сует он Нериюсу руку, чтобы скорее остаться одному и принять окончательное решение.
Вероятно, Нериюс о чем-то догадывается, он весело хлопает его по плечу и сверкает золотыми зубами:
— Что ж, удача сопутствует смелым!
Вайдас недовольно передергивает плечами и, оставив Нериюса с его мудрыми фразами, торопливо шагает прочь.
До начала смены почти целый час, но домой заходить он и не собирается. Наскоро перекусит сосисками с кофе в ближней забегаловке, и можно будет немного побродить по улицам, чтобы утихло грызущее сердце беспокойство. А вдруг совершит он сегодня величайшую глупость в своей жизни? Кто знает...
Вайдас толкает тяжело поддающиеся двери столовки, до закрытия еще полчаса, народу почти нет, не доносится сюда и городской шум, есть возможность спокойно посидеть в одиночестве. А может, с завтрашнего дня он уже не будет больше одиноким? Главное, что ответит Даля. Посмеяться не должна, такие люди, как она, не смеются над чувствами, эх, если бы разгадать тайну, которую она скрывает от всех своей не сходящей с губ улыбкой! Конечно, в ее жизни что-то было, Вайдас ни минуты не сомневается в этом. Хотя Дале всего-навсего двадцать, на ней лежит печать женского одиночества, какой-то гордой самостоятельности. Без сомнения, не хватает ей близкого, преданно любящего человека, не хватает, как и ему самому, как и тысячам, миллионам других, и он.
Кончалась утренняя смена, когда Вайдас почувствовал, что у него за спиной стоит Даля. Он здорово растерялся тогда — чего это она стоит и молчит? Большие, словно из коричневого бархата, глаза не излучали на этот раз золотых искорок, были глубоки, как омуты, губы тоже не улыбались, и Вайдас вздрогнул — перед ним был какой-то незнакомый человек.
— Ты хорошо танцуешь, Вайдас? — спросила Даля без всяких предисловий.
— Вообще-то не люблю...— промямлил он, недоверчиво поглядывая на нее.
— Мне нужен партнер,— продолжала Даля.— Мой прежний в армию ушел, а все остальные парни — такие пни, никак их не расшевелишь.
— Партнер? — Для Вайдаса слово «партнер», которое он слышал от Таураса и других парней, имело определенный смысл. Он ошарашенно вылупил глаза.
— Для танцев,— объяснила Даля.—Не знаешь, что ли? У нас на заводе есть кружок бальных танцев.
— И что же вы делаете на этом кружке? — он нарочно подчеркнул последнее слово.
— Приходи, увидишь,— Даля улыбнулась и легко погладила рукав его рабочей куртки.— Небось от людей не шарахаешься?
— Чего мне от них шарахаться? — пожал плечами Вайдас и отважно посмотрел ей в глаза.— Только я в танцах абсолютный профан.
— Не бойся! — Даля шутливо подхватила его под руку.— В два счета натаскаю! Главное, у тебя хороший рост.
— Н-не знаю...— Прикосновение Дали прямо-таки обожгло его, и Вайдас попытался высвободить руку.— Надо подумать.
Тогда она внезапно отпрянула и тут же прошлась вокруг Вайдаса в ритме какого-то сложного танца, резко повернулась на одной ноге, отчего ее плиссированная юбочка, приподнявшись, высоко обнажила ноги и вновь опала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54