Ухаживание, любовь — все это замечательно, я за них всем сердцем. Но такое деловое учреждение, как наше, они могут подорвать и деморализовать.
- Обещаю,-сказала я, не влюбляться ни в одного ученика или учителя.
- Отлично. - Приятное выражение на его лице сменилось глубокой обеспокоенностью.
Вы слышали, конечно, о трагедии, разыгравшейся вчера вечером?
- Читала о ней,- призналась я.
- Ужасно. Моей школе восемнадцать лет, и ни разу даже тень скандала не коснулась ее. Я всеми силами охранял ее репутацию. Таков, Хэстер, был ключ к моему успеху.
— Да, сэр.
- Я обладаю редкой способностью разгадывать характер человека. Вы, например, подходите для нашей школы по всем статьям.
— К сожалению, мне пришлось прибегнуть к насилию, чтобы это доказать. Вы не ушиблись?
— Нет, что вы И. пожалуйста, не извиняйтесь. Мне даже приятно, что вы обладаете такой силой убеждения. Раньше меня с ног не удавалось сбить никому Итак, на чем же я остановился?
- Вы сказали, что обладаете редкой способностью судить о характере человека.
- Да, безусловно, обладаю. Беседуя с каждым, кто выражает желание обучаться в нашей школе, я за все годы ошибся единственный раз — с тем чудовищем, который был последним учеником мисс Фаррел. Вчера вечером в семь часов. С чудовищем?
— Я говорю об убийце мисс Фаррел. Мне не удалось вовремя распознать его глубокой порочности.
— Вы полагаете, преступление было совершено из-за чьей-то низменной страсти?
— Из-за чего же еще?
— Видите ли ... Я не знаю ... Из сообщения в газете я сделала вывод, что мисс Фаррел . . . как бы это сказать поделикатнее . . . ну, не была изнасилована.
— Нет, этого, конечно, не было. Но разве у преступления мог быть иной мотив, кроме неразделенной любви? На мой взгляд, мы, несомненно, имеем дело с убийством на сексуальной почве. Газеты пишут, что этот «танцор», любитель вальсов, был сексуальным маньяком.
— Ах, боже мой!
— А я... я не сумел заметить этой черты его характера.
— О, — я старалась говорить спокойно, — так вы даже помните беседу с ним? Помните, кто это был?
— Нет, не помню. Я просто хочу сказать, что, разговаривая с ним, воспринял его как нормального человека, желающего улучшить технику танца. Мне и в голову не пришло, что он мог оказаться чудовищем, для которого школа — лишь место знакомства с хорошенькими молодыми женщинами. Вы сами, как чрезвычайно интересная женщина, можете понять мое желание защитить наших преподавательниц.
— Ах, я понимаю, мистер Белл, прекрасно понимаю! Огромное вам спасибо за защиту от таких чудовищ, как этот «танцор»! — Тут я подумала, продолжает ли спать это «чудовище» или начало уже беспокоиться обо мне. — Надеюсь, полиция арестует его уже в ближайшее время.
— К сожалению, преступник оказался достаточно проницательным: похитил журнал регистрации. Пока что никто не может припомнить, с кем мисс Фаррел проводила занятия в семь часов. Полиция изучает наши бухгалтерские документы и рассчитывает методом исключения уже сегодня-завтра выйти на след преступника.
— Будем надеяться, — сказала я, впрочем, без особого энтузиазма.
— Естественно, подобные трагедии не способствуют успеху нашей работы. Правда, полиция обещала не доставлять нам серьезных неудобств. По существу, они знают, кто убийца, и дело лишь за тем, чтобы найти его. Они заинтересованы в том, чтобы мы продолжали свою деятельность так, будто ничего не случилось. Ну, а теперь, Хэстер . . .
— Да, мистер Белл?
— Теперь, когды вы успокоились, я собираюсь просить вас о вещи, на которую не решился бы, будь вы человеком с менее твердым характером.
— Слушаю вас, сэр.
— Я хотел бы, чтобы занятия в нашей школе шли строго по расписанию, чтобы ничто не прерывало их. Поэтому я прошу вас занять место мисс Фаррел, взять всех ее учеников.
— Ах! — воскликнула я, пытаясь скрыть восторг в голосе, восторг от того, что мне удалось достичь заветной цели. Поэтому я еще раз сказала «ах!», придав голосу недовольную интонацию.
— Вы расстроены, моя дорогая? Могу вас заверить, что «танцор» не вернется на место преступления..
— Я не расстроена,—ответила я.
Потом мы обсудили условия моего найма на работу. То есть мистер Белл сообщил, сколько он будет мне платить. Дав несколько отеческих советов, ряд профессиональных рекомендаций, он весьма деликатно похлопал меня по спине. Потом нажал на кнопку стола. В отворившейся двери показалось лицо секретарши:
— Да, мистер Белл?
— Леон, это Хэстер Фрост. Хэстер, это мисс Леон Уэбб.
— Очень приятно с вами познакомиться, — сказали мы почти одновременно.
— Леон, — обратился Белл, — вы не поможете Хэстер акклиматизироваться? Теперь она одна из нас. Она займет место Аниты Фаррел. Проведите ее в «Студию К» и все объясните. Пожалуйста.
Я заметила, как дернулись у секретарши плечи, как напряженно повела она головой, но мистер Белл уже окунулся в чтение корреспонденции. Этим он подавал знак, что в нашем дальнейшем присутствии в его кабинете больше нет необходимости. Несколько мгновений Леон Уэбб молча смотрела на него, потом жестом предложила мне следовать за ней.
Проведя меня в помещение с запирающимися на ключ шкафчиками, она открыла один из них, оказавшийся свободным. Судя по всему, секретарша не относилась к числу любительниц поболтать. Из раздевалки мы без лишних слов прошли через приемную и просторный холл и оказались возле дверей, на которых висела табличка «Студия К».
Когда мисс Уэбб толчком отворила дверь, я зажмурила глаза. Вчера в этой комнате зеркальные стены отражали сотни распростертых на полу тел, медленно наливавшихся алой краской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48