Мне доставили ваши фотографии, однако, к сожалению, я не умею лепить заочным образом, не чувствуя рядом с собой живого героя.
Тялкша. Интересная профессия. Интереснейшая профессия!
Скирмонис. Да, мы, художники, не можем жаловаться на скуку. Рабы своего ремесла, но счастливые рабы.
Тялкша. Рабы ? Ерунда! Вы любите средневековые выражения, товарищ Скирмонис. Искусство служит народу. Следовательно, вы — слуга народа. Как я, положим, и все другие товарищи, которые честно выполняют свои обязанности, трудясь на благо общества.
Скирмонис. Не думаю, что можно отождествлять художников с чиновниками.
Тялкша. Вы хотели сказать, что люди, которые координируют... от которых зависит... к примеру, я... не понимают искусства, товарищ Скирмонис?
Скирмонис. Нет, товарищ Тялкша, этого я не хотел сказать. Я знаю людей, по профессии своей не имеющих ничего общего с искусством, а все-таки прекрасно его понимающих, и знаю художников, которые носят это звание, но мало смыслят в искусстве. Так что профессия или род занятий здесь ни при чем, суть в природе и воспитании человека.
Тялкша. Хм... А что вы там спрятали под этими мешками? Новое произведение?
Скирмонис. Было произведение. Во всяком случае, я сам так о нем думал. А теперь мне кажется, что это только куча глины.
Тялкша. Интересная профессия. Интереснейшая профессия!
Скирмонис. Извините, товарищ Тялкша, я вас немножко повращаю.
Тялкша. Вращайте сколько вам угодно. Для меня одно удовольствие сидеть на стояке, когда его вращают. А скрип оси не мешает вам сосредоточиться?
Скирмонис. Мы, скульпторы, привыкли к шуму. Камень не дерево, ножом его не возьмешь, приходится долбить.
Тялкша. Хм... Талант и мозолистые руки... Ваша профессия, товарищ Скирмонис, из всех отраслей искусства ближе всего к трудовому народу. Писатель скрипит пером, всякие там художники кто кистью, кто иголкой... Художественная интеллигенция, так сказать. А вы вот мнете глину пальцами, закатав рукава, будто гончар. А потом за резец, молотком стук-постук. Как трудолюбивый дятел. Не зря мы уважаем и ценим таких людей. Да и вообще люди искусства у нас на высоте. Писатели, художники, композиторы. Любим, опекаем. Вся беда в том, что находятся такие, которые не желают понять нашей доброй воли, да, да, нашей доброй воли. Вот был как-то на открытии выставки. Красивые работы, ходи и любуйся. Без комментариев все ясно, понятно. Идешь, стало быть, и радуешься. И вдруг — стоп! —Будто тебя за галстук цапнули... Стоишь и смотришь, как баран на новые ворота. Скульптура не скульптура, картина не картина. Какие-то зигзаги, треугольники, кружочки. Намалевано, начиркано, от красок голова кругом идет. Холст и краски, а мысли никакой. Или еще: вроде бы люди, но больше похожи на деревья. Жуткие уроды с перекошенными лицами, даже тошнит. Носы, глаза, подбородки... Все не на месте, все преувеличено. А наши газеты? Такие карикатуры попадаются, что не скажешь — человек это или лопата, воткнутая черенком в землю. В первом классе дети лучше рисуют, чем теперь некоторые художники, поокончившие вузы. Про-фес-сио-на-лы, черт побери!.. Или возьмем писателей, так сказать. Хорошая у нас литература, растем, ничего не скажешь.
Но наряду с хорошими книгами и наодеколоненного навоза, извините, хватает. Да, да, хватает! Откроешь, читаешь и не разберешь, зачем и почему эту книжонку автор сочинил. Какой-то бред сивой кобылы о любви, о душевных страданиях. Нет, товарищ Скир-монис, мы стали слишком уж снисходительны, либеральны ко всяким сочинителям, — таким пора напомнить, что в политическом словаре все еще живы слова «аполитичный», «безыдейный», «контрреволюционный» и тому подобные.
Скирмонис. Я тоже внимательно слежу за литературой, но не могу сказать, чтобы наткнулся на книгу, заслуживающую столь суровую оценку, как ваша, товарищ Тялкша. Может, скажете конкретнее, каких авторов имеете в виду?
Тялкша. Да всех этих... Которые кормятся из го-
сударственного кармана, а государству подсовывают брак. Пи-са-те-ли! У этой братии больше претензий, чем благих желаний. На все они смотрят, покачивая головой да с недоверием. Советуют, учат, критикуют. Мудрецы, черт побери! Хотим помочь партии! Помогайте, этого партия от вас и ждет. Но не мутите воду при этом, не портьте кровь людям, а своими произведениями оптимистически настраивайте народ.
Скирмонис. В печати я недавно наткнулся на стихи начинающего поэта. Довольно оригинальные. Подписался он: «А. Тялкша». У него нет ничего общего с вашей семьей?
Тялкша. У него? У кого — у него? А-а, вы о... Нет, нет, нету. Абсолютно! Какой-то малограмотный сочинитель. Стыд и срам, и больше ничего. Но фамилия совпадает, да, да, совпадает...
Скирмонис. Я продолжу свою мысль. Я другого мнения и о предназначении искусства. Художник не вправе быть односторонним, жизнь он обязан изображать такой, какой она есть. Выразить через себя эпоху — вот что, по-моему, важнее всего для художника. Вы говорите: настроить народ оптимистически! Да, я согласен, искусство должно утверждать оптимизм, потому что и в жизни добро обычно побеждает зло. Но утверждать не больше, чем диктует действительность. Светлые краски, если это идет вразрез с истиной, так же неприемлемы для творца, как и темные. Не знаю более чувствительной ко лжи области человеческой деятельности, чем творчество. Я видел на выставках обыкновенных людей труда, которые, не будучи знатоками живописи или скульптуры, равнодушно проходили мимо произведения, хотя картина восхваляла его. «Врет!» — вот вам рецензия человека из народа. В каждом из нас есть такое волшебное устройство, как интуиция, товарищ Тялкша, ее очень трудно, нет, ее просто невозможно обмануть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145