— Этим муравейником? Нашла чем любоваться! Если хочешь потешить душу, давай на природу. К Зеленым озерам или еще куда. Подальше от людей, поближе к богу, голубка. Ну?!
Вероника насмешливо скривила губы.
— Слышала я, одна порядочная женщина за такое предложение наградила тебя пощечиной.
Негр расхохотался.
— А потом эту пощечину компенсировала нежнейшими ласками. Ну как, Веро? Помчались? Хотя, если по правде, у меня сегодня миллион дел. Дьявольское ремесло журналиста — все празднуют, веселятся, а мы должны за гроши носиться с высунутым языком. Описания, интервью, репортажи... У-у, спятить можно! Вот и сейчас: через два часа должен быть в редакции — правка. Ночью дежурство в типографии. А на послезавтрашний номер запланирован мой репортаж, где на солнечном фоне радостно прогремят победные фанфары праздника трудящихся. Ну это — раз плюнуть: возьму прошлогоднюю подшивку и накатаю... Хуже, что не меньше чем через три дня надо положить в секретариате на стол репортаж с выставки молодых живописцев. Так сказать, яркую иллюстрацию нашего расцветшего искусства по случаю праздников. Удружили!
Вероника повернулась к Негру:
— Ты будешь писать о выставке? Что ты говоришь, Альбинас! Ведь это поразительно! Может получиться даже совсем любопытно. У нас в газетах редко появляются репортажи из мира художников. Все больше серьезные, рассудительные статьи, оценки, обсуждения...
— Теперь тоже планировали рецензию: еще неделю назад редактор заказал ее Кебле. Но представь себе, какой идиотизм — ногу человек сломал! На ровном месте, вылезая из троллейбуса. Трах-тарарах — и в больнице.
— Кебла?
— Ну да, этот осел, мой приятель. Лежит с правой в гипсе и пялится в потолок. Как ты думаешь, весело ему в больнице? Да еще в праздник. По-моему, долг каждого сознательного гражданина проведать подобную жертву жестокой случайности. А что и говорить о знакомых! Ну как, Веро? Каково твое мнение по этому вопросу?
Вероника минутку молчала, но мысль ее работала со скоростью вычислительной машины.
— Тебя и не поймешь, Альбинелис, — наконец сказала она, кокетливой улыбкой прикрывая уже принятое решение. — Куда же ты все-таки едешь, наконец? Писать репортаж, к приятелям или в больницу?
— Ехал в больницу, а теперь — куда только пожелаешь, Веро. Я твой пленник, голубка.
— Думаю, ты прав, Альбинас: стоит проведать Ке-блу. Только где цветы раздобыть?
— Веро, ты сказка, не женщина! — Негр хлопнул в ладоши, а его глаза хохотали, пели и танцевали от радости.—Вот будет сюрприз для Кеблы. Бедняга прослезится от умиления. Садимся в карету, и
...вперед, вперед, товарищ Веро!
— Цветы...—неуверенно напомнила Вероника, смутно осознавая, что поступает так, как поступать не следует, но не находя в себе решимости одним ударом перерубить те невидимые узы, которыми опутала себя в разговоре со Станейкой.
— Будет, все будет, киса. И цветы, и подарочки Негр не ударит лицом в грязь, не волнуйся.
Вероника села на заднее сиденье, а Негр-Вильпишюс рядом с водителем, который на бешеной скорости гнал машину по новому адресу Что случилось потом, Веронике не хотелось вспоминать. Конечно, ничего страшного, что они примчались к каким-то оранжереям в дачном пригороде. Цветы, которые раздобыл здесь Негр, были просто чудо. Только слишком уж долго они искали праздничный подарок несчастному больному. От магазина к магазину и все дальше от города, пока в конце концов не оказались в Ерузале. Но и здесь не было того, что нужно. Правда, в портфеле уже покоились бутылки шампанского и коньяка, набор дорогих конфет, кое-что из закуски, но Негр решил, что все это больному не подойдет. Вероника неуверенно возражала: цветы и набор конфет, чего еще-то? Возражала, однако улыбалась — простодушно, недогадливо, словно не подозревая о том, чем кончится вся эта затея. А потом... исчезло такси. Вероника пыталась возмущаться, упрекать Негра, но тот успокоил ее: не переживай, голубка, раз в пятнадцать минут идут автобусы в город, не пропадем. Вместо того чтобы портить нервы, лучше погуляем по соснякам, сама увидишь, какая тут чудесная природа...
Вот и начали гулять. Потом уселись, отыскав поэтичное местечко. Открыли портфель. На усеянной хвоей лужайке оказались извлеченные из портфеля шампанское с коньяком и закуски. По глоточку да по конфеточке... Симпатичное занятие. Тут и разговор завязался серьезный о живописи, о выставке молодых. Негру-Вильпишюсу все там показалось дерьмом, но достаточно было Веронике обидеться, как тут же появились хорошие произведения, многообещающие живописцы, а ярче всех засиял Робертас Суопис. О, Альбинас Вильпишюс молниеносно соображал, к какой женщине подобрать какой ключ, чтобы без особых потерь захватить обороняющуюся крепость!
Несколько дней спустя в газете появился репортаж Негра (бойкий стиль, полет воображения). Газетчик, наподобие квалифицированного гида, водил читателей по залам, вместе со зрителями останавливаясь перед самыми интересными, по его мнению, произведениями молодых живописцев, которые сулили их авторам достойное будущее. Среди этих счастливцев был и Робертас Суопис. Перед его картинами толпились любители живописи и не жалели комплиментов молодому творцу, а один авторитетный общественный деятель — его фамилия, правда, не была указана — сказал: «Хотел бы видеть эти произведения в своей квартире» («...если автор подарит...» — позднее присовокупит к этим строчкам Негр, издеваясь над своими писаниями в кругу приятелей).
Робертас Суопис был на седьмом небе от счастья. «Положим, я это заслужил, товарищ Вильпишюс меня не перехвалил, — говорил он, — но все-таки это прекрасный, да, прекрасный жест с его стороны, невежливо будет на такое внимание не ответить вниманием».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145