—Ты же ученый, и, что бы ни случилось, никто у тебя этого не отнимет. Бывший! Все когда-нибудь станем бывшими. Не надо думать о всякой ерунде, когда не спится, мой милый, вот и не будут сниться кошмары.
Станейка покладисто кивнул. На самом деле, может, он слишком подозрителен, это так свойственно закоренелым холостякам.
Распрощались они довольно холодно. Вероника была всерьез озабочена его поведением, для которого, по ее глубочайшему убеждению, не могло быть никаких оснований. Или она, Вероника, не понимает, что такое любовь? Нет, нельзя сказать, что она полюбила
с первого взгляда, как пишут в сентиментальных романах. Но что она испытывала симпатию к Станейке, еще не увидев его... Симпатию и уважение за его интересные, умные статьи по вопросам педагогики в печати, а потом за лекции, которые он читал так увлекательно, с таким знанием дела, что студенты сидели как зачарованные. А еще позднее добавилось и другое: его манеры, такт, скромность. Автомобиль... Да. Ох, еще бы нет, зачем скрывать: и автомобиль! Разве не приятно смотреть на него, когда он сидит за рулем, и с гордостью осознавать, что вот этот степенный, на вид такой неприступный мужчина, перед которым с таким уважением приподнимают шляпы солидные люди, принадлежит тебе одной и достаточно малейшего намека (и обворожительной улыбки), и серая «Волга» повернет туда, куда тебе заблагорассудится. Опять же квартира. Небольшая, правда, но уютная, со вкусом обставленная. Станейка редко приглашал Веронику к себе домой, но после каждого такого визита она возвращалась в свою комнату (с пятью койками) в общежитии, как в больничную палату, в которой все обречены и только у нее есть надежда поправиться. Ну конечно, настанет час, и она вырвется из этой камеры добровольного заточения. У нее будет отдельная квартира, автомобиль, не придется трястись над каждым рублем, ломать голову из-за любой женской мелочи. Ее мужем станет не кто-нибудь, а талантливый ученый, человек с перспективами, залог которых в его теперешних достижениях. Станейка — это пища для утоления женского тщеславия, Станейка — это жизнь, удобная, интересная, счастливая. Завистники любят говорить о таких союзах: вышла замуж по расчету. Почему? В жизни ведь бывает и так: сперва вещи, а потом человек. А для нее, Вероники, любимый — это и духовное и материальное. Она любит Ста-нейку не за то, что он обладатель всех этих благ, а потому, что он сумел добиться того, чем обладает. Иное представление о любви — это подлое лицемерие, книжное отношение к жизни; сейчас не времена сказок, когда принцесса влюблялась в свинопаса, выходила за него замуж и оба были счастливы.
Станейка, кажется, согласился с таким взглядом Вероники на любовь. Что ж, романтика — это прекрасно, но жизнь остается жизнью. Новые времена, новые взаимоотношения людей, нов и взгляд на определенные явления. Его даже приятно удивила острота ума Вероники, за что он и похвалил ее, искренне заметив, что мыслит она не по годам самостоятельно. Однако вопрос о женитьбе он больше не поднимал и все меньше находил свободного времени для свиданий.
Между тем жизнь в общежитии становилась все более невыносимой, она и остановки не могла проехать на троллейбусе, не почувствовав себя униженной этой толчеей, этими хамами мужланами, которые и не догадаются уступить место женщине. Но противней всего бывало, когда какая-нибудь из подруг намекала на ее роман со Станейкой и спрашивала, когда же ее пригласят на свадьбу. В таких случаях надо было крепко держать себя в руках, чтобы привычной улыбкой и беззаботной фразой прикрыть вскипавший в сердце гнев, большая часть которого падала на Станейку. И впрямь, разве не он поставил ее в такое глупое положение? Увы, открыто сказать ему она не смела. Как-то невзначай обмолвилась об этом только ближайшей подруге Дане, которая года два назад пережила несчастную любовь, а сейчас служила няней в одной зажиточной семье.
— Все мужики свиньи,—сказала Дана.—Кто-кто, а я этих двуногих самцов знаю как облупленных. Им только одно и нужно. Набаловались, облизнулись, и привет. Может, и встречаются похожие на людей, но и у тех свои капризы. Надутые, избалованные привилегиями самца, убежденные, что ни одна женщина от них не сбежит. А ты попробуй бежать, увидишь, как засуетится. Есть у меня подруга. Флиртовала с таким олухом пять лет. И не женится и не бросает, хоть ты чго!.. Та, назло ему, и закрутила с другим. И знаешь что? Примчался тот в ярости, взмыленный от ревности. Упреки, брань, может, даже по физиономии ей съездил, — не хвастается она. А через месяц — свадьба, и кончились любовные страдания. Хороши сволочи, нечего сказать, уж кто-кто, а я этих ослов знаю как облупленных, их надо не тянуть к себе, а толкать от себя, если хочешь, чтоб за тобой ходили.
Вероника со снисходительной улыбкой отвергла такую характеристику мужчин («Станейка удивительный человек»), но кое-что из этого монолога разгневанной подруги глубоко засело в голове. И вот уже назавтра на лекции Станейки она села не среди девушек, как обычно, а нашла свободное место рядом со студен-
том, который поглядывал на нее чаще других и смущенно краснел, пряча глаза, когда Вероника удостаивала его улыбкой. Вечером они пошли в кино. Твердо условились в субботу посмотреть спектакль в драмтеатре. Но кресло рядом с парнем весь спектакль пустовало: Станейка неожиданно назначил в этот вечер свидание Веронике. Парень переживал: билеты куплены, можно сказать, на последние деньги. Однако в понедельник в аудитории она снова сидела рядом, многообещающе улыбалась, и он, Робертас Суопис, был на седьмом небе от счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145