С десяти вечера до восьми утра они выжимают из себя все, на что способны. На дверь студии режиссер повесил табличку: «Просьба к каждому входящему оставить свое «я» у порога». Я на своем веку кое-что повидал и пережил, но в подобной ситуации я, пожалуй, не смог бы издать ни звука. Уселся бы на пол и скулил. Никогда я не был слишком уверен в том, что существует некий бог, наблюдающий за нашими поступками. Я предпочитал интересоваться людьми, времени на решение кардинальных вопросов будет достаточно потом. Я никогда не верил в то, что географические границы отделяют края, где живут люди, черт побери, хорошие и, черт побери, скверные. Сейчас, когда все тело у меня ноет от побоев, не МОГУ согласиться С тем, что мы обитаем в раю.. На заработаны миллионы. Если бы кто-нибудь пришел И предложил их мне... я, наверное, задушил бы его собственными руками. Я так растроган, что весь дрожу.
Вероятно, эти люди не очень-то любят друг друга, так и норовят перебежать один другому дорогу. Одни поют, другие, третьи. Теперь они давятся все вместе в студии, куда едва-едва вместились. Делают то, что должны сделать. Когда их загло-
1 Мир — это мы (англ.).
2 Мы те, кто творит светлый день, так давайте возьмемся за дело (англ.).
3 Блюз, соул, кантри, рок, джаз — музыкальные стили.
тит черная пасть, когда они вот-вот высвободятся из тенет телесности, как говаривали раньше, вряд ли они будут думать о своем богатстве и о том, как распорядятся им наследники. О своих прегрешениях и невыполненных обязательствах. С последним проблеском сознания мысль обратится к другому — к исполненному долгу. Кто я такой, чтобы сравнивать себя с ними? И все же... Утром после ночной работы я не прочь был бы присоединиться к ним. Собственно, ничего особенно от нас и не требуется. Если одной такой песни достаточно для искупления грехов, то у всех у нас есть надежда. И у нас двоих, избитых. Чаплин был прав, когда говорил, что на Страшном суде нам прокрутят все наши фильмы. Я его ужасно любил, но всегда знал, что этот хитрец сказал не всю правду. Что для того, чтобы оправдать наше существование, достаточно нескольких честных метров из всех многочисленных роликов.
— Вам плохо, дядюшка? — переполошилось очаровательное существо подле меня (оправданием ее жизни будет то, что она радовала наши взоры, хотя, кто знает, может, таким оправданием будет ложка воды, которую она кому-то поднесет).— Вид у вас неважнецкий!
— Ерунда,— говорю я и открываю глаза.— Меня растрогала песенка.
—- Замечательная,— говорит этот младенец.— Вы правда чувствуете себя ничего? Дядюшка?! Если туда, куда я собралась идти, я не пойду сегодня, то этому не бывать уже никогда!
— Ни пуха тебе, ни пера,— сказал я и поцеловал ее в лоб.
— Спасибо,— махнула она мне рукой и вышла на улицу.
НИ ПУХА НИ ПЕРА
желаю я тебе от всей души и буду желать этого до конца своих дней, а может, и дольше, может, и потом, когда меня уже не будет на этом свете, дорогая Ирена; многие из нас уходят с этим пожеланием счастья, потому что мы хотим, чтобы мир был счастлив, потому что мы хотим, чтобы он избежал всех опасностей, потому что мы, елки-моталки, черт подери, несмотря на все его удары, любим этот мир.
Когда утром я уходил после дежурства, Ирена была еще где-то в городе. Хорошо, что вы не видели моих онемевших губ, неустанно повторявших добрые пожелания!
Но пока буду жив, считайте: я на этом свете для того,
чтобы неустанно желать добра. Утро, толпы людей спешат на работу, дети плетутся в школу. Иржи Ковач готовит кофе для Ирены Сладкой. Больше об этом я ничего не знаю.
КНИГА ВТОРАЯ
Глава I
в КАЖДОЙ ИСТОРИИ
есть свое подлежащее и сказуемое, своя логика, исходя из которой события развиваются именно так, а не иначе, и, больше того, я верю, что каждое событие заявляет о себе каким-нибудь предзнаменованием, начинается с того, что подает знак. Будь я хоть чуточку проницательнее, то (только суеверной моей душеньке было угодно) любой был бы меня насторожить.
Вот, и примеру, собираюсь я в кои-то веки в театр. Как только Вавра начал корчим в судорогах, внутри меня что-то ёкнуло и мне словно бы КТО-ТО зашептал на ухо: «Знай, что на тебя свалится жутко муторное дело» действительно, на следующий день я принимаюсь за расследование случая, темного, как душа поэта, которого не печатают. И начинается такая морока, что уже от одною общения с дипломированными специалистами чуть не лопаешься от злости. В разговоре с вами такой специалист рта не раскроет без того, чтобы не обронить словцо по-латыни, на Столе громоздятся схемы, по своей замысловатости сравнимые разве что с чертежами для превращения пион Швейной в летательный аппарат, и в Ходе расследования они будут душить вас своими воспоминаниями, поскольку интеллектуалы склонны к мучительному самоанализу.
В другой раз предупреждающий голос раздается, когда кто-нибудь в автомобильной пробке на набережной сделает вмятину на крыле моей машины. Голос убеждает: «Исчезни, схоронись куда-нибудь, пока не минет то, что сейчас тебя ожидает!» — но я опять-таки глух. И вот уже на меня взвалено дело о ДТП2 со смертельным исходом. Ма-
1 Трагедия (1894) классиков чешской драматургии А. и В, Мрштиков.
2 Дорожно-транспортное происшествие.
шина была угнана десять дней тому назад в Брно с промышленной выставки, номер на ней взят с автомобиля, украденного неделю назад в Колине, и у парня, сидящего за рулем, никаких документов, нигде и никто его не разыскивает, никто его не знает, никто не ждет.
В пятницу я зашел в ресторан, намереваясь хорошо поужинать с бутылкой вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91