Ты ее еще помнишь? Тоже к нам приходила. Они уже развелись. Говорят, она ему изменила и он ее застукал. Говорят,— за что купила, за то и продаю,— Иржи пришел домой, а там посторонний мужик, представляешь, с ней. Иржи, сказать по правде, и прежде-то был какой-то чудной! И тут только глянул на нее эдак и что-то там такое сказал... что-то вроде... вот она, голубиная чешская душа! Меня всегда интересовало— это говорится о нашем миролюбии или о нашей склонности эдак порхать? А Дана, видишь, я даже имя ее вспомнила, та страшно испугалась, что с ним что-то-случилось! Потом, сразу после службы в армии, Иржи тоже поселился в Праге. Подрядился не то на какую-то стройку, не то еще куда-то. Но что-то окончил, теперь стал ис-те... гисто...
— Гистологом?
— Нет, он преподает историю... историком! Вот так, а мальчишка-то их уже большой. Тоже учится в институте. Может, зря мы настаивали, чтобы ты шла в академию, может, надо было поступить в какой-нибудь обычный институт. Но разве мыслимо было тебя отговорить! Забрала в голову: хочу быть артисткой.
— Я?!
— Ну да, ты! Я тебе все уши прожужжала, мне хотелось, чтобы ты стала врачом или инженером. Но разве тебя можно было переубедить! Да и папа тебя поддерживал. Да! И вот что из этого получилось.
И еще мать без конца наводила порядок в ее бельевом шкафу.
— Вот! Ты никак этому не научишься!
Она выдвигала ящики стола, читала Иренину корреспонденцию. Вынюхивала, словно гончая.
— Этот вахтер ваш, внизу, с ним держи ухо востро! Не нравится он мне! Смотрит, будто так и сверлит тебя взглядом. Знаешь, что он мне вчера сказал? Говорит: «Милостивая пани! Если пожелаете выпить чашечку кофе, пока вернется ваша пани дочка, я могу для вас приготовить!» И что он о себе воображает, эта старая развалина. До седых волос дожил, а вроде бы не прочь завести шуры-муры?
— А ведь ему ровно столько, сколько и тебе! — смеялась Ирена.
— Ну уж извини!..
— Дядюшку Саройяна ты не трогай, если хочешь знать, № мировой!
— Думай, что хочешь, у тебя на все свой взгляд,— сказала мать презрительным тоном, как бы ставя крест на умственных способностях и житейском опыте дочери.—-Мне он не нравится. Просто так не бывает, чтобы мужчина пошел вахтером в гостиницу, где живут одни женщины!
И тут вторгся телефон.
— Кто? — спросила Ирена.— Педро? Это ты? Что-нибудь случилось? Говори!
— Завтра? Не выйдет, у меня гости. Мама. Нет, не выйдет, дружок! Ну так приедешь в другой раз, ничего не попишешь. Я бы хотела с тобой встретиться, ты же знаешь, но не получится!
— Из-за меня не отказывайся! — сказала мать.— Я прекрасно обойдусь без тебя, если ты чем-то занята.
— Да, позвони. Всего доброго! — сказала Ирена и, улыбаясь, положила трубку.
— Поклонник?! — сказала мать.
— Так, друг.
— «Друг»! Ох уж эти мне твои друзья! Тебе замуж надо выходить, а не дружбу водить. «Друг»! Если он такой уж друг, то почему не женится на тебе?
— Не получится, мама, он уже женатый.
Мать ловила ртом воздух. Оскорбленно надула губы.
— Ну, как знаешь,— сказала она с обидой.
— МАРТИНЕК, ПЕРВАЯ ГОСТЬЯ! —
звонко крикнула Львица, обернувшись.— Пока прервемся. Из соседней комнаты появился запыхавшийся стоматолог.
— Очень приятно! — сказал он и поклонился.— Львица много о вас рассказывала. Проходите! Предложить вам вина, наверное, нельзя? Вы за рулем?
— Как раз от стопочки я бы не отказалась,— сказала Ирена.— Военное положение отменено. Я только что проводила маму на поезд.
— Водки?
— Водки,
Стоматолог враскачку удалился на кухню.
— Правда, славный? — зашептала Львица.— Мы как раз в прятки играли. Ну и что такого? Ребячимся. Проходи, садись, девочка! Да на тебе лица нет!
Маркес принес бутылку и две рюмки. Бутылку содовой и бокал со льдом.
— Ты не будешь, Мартинек? — сказала Львица.— Я-то выпью! За компанию с Ирен — всегда!
— Я подумал, что ведь вы наверняка с машиной. Я мог бы вас потом отвезти. Я никогда не водил такси. А иметь еще одну профессию — это не повредит, на всякий случай.
5 Зак. № 444
— Гениальная идея,— выдохнула Львица,— так, лапушка, за твое здоровье! Желаю тебе скорее найти такое же сокровище, какое нашла я. Мартинек — сокровище. Правда?
Мартинек заморгал глазами.
— А кофе выпьем?
— Я бы выпила. Ирен, а ты?
— Я — нет, спасибо.
— И я чашечку. Пойду приготовлю,— сказал Маркес*
— Ну не золото ли? — произнесла Львица.
— Смотри, девочка, не перегни палку! Ты с ним разговариваешь, как с ребенком.
— Ты находишь? — Нахожу.
— Черт возьми, мне еще столькому надо учиться,— сказала Львица.— Знаешь, я бы не хотела просчитаться именно с ним. Я умру без Мартинека, честное слово!
— Я это знаю. Знаю.
СТОМАТОЛОГ ВЕЛ МАШИНУ
быстро и хорошо. Кто-то при виде такси поднимал руку
Его это забавляло.
— У меня пассажир! — кричал он.
Перед пансионатом он выключил мотор, но остался сидеть, постукивая пальцами по пульту.
— Я хочу вас кое о чем спросить,— сказал он.— Вы хорошо Милену знаете. Вы жили вместе три года.
— Да,— упавшим голосом произнесла Ирена. Она почувствовала, что сейчас наступит критический момент. «Буду сражаться за Львицу, как лев»,— сказала она себе.
— Мы хотим пожениться.
— Я знаю.
— Так вот... как бы это сказать! Ну! Разумеется, она не жила монашкой, вы понимаете, что я под этим подразумеваю. Я тоже монахом не был. Это все в порядке вещей. Что было, то было. Но знаете... Она заказала в типографии две сотни свадебных извещений. И составила список тех, кому собирается их разослать. Но там почти сплошь мужские имена. Как вы думаете... раз... можно надеяться, что у нас получится, несмотря на...
— Вы думаете, это перечень ее любовников,— сказала Ирена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91