.. Чтобы не уронить марку, необходимо
Молодой активист, жаждущий выбиться в люди, века кивает и до небес превозносит оратора:
— Вы открыли нам глаза, это было необходимо, действительно, в повседневной спешке мы даже толком не осознаем, что...
Старый практик скептически ссылается на опыт прежних лет. Город будет переполнен. Толчея будет страшная.
— Составим четкое расписание. Ясно?
— А как насчет платы за сверхурочные?
— Держи карман шире!
Директор предприятия, нахохлясь, возвращается к себе в кабинет. Ирена вскакивает со стула.
— А, это вы? Заходите!—говорит директор...
— Ну, хорошо,— говорит он, дочитав лежащую перед ним на столе объяснительную записку.—Только почему должен этим заниматься я? Отремонтируйте машину и ездите себе на здоровье, при чем тут я?
Тем временем механик-женоненавистник ушел на обед. Послеобеденное время самое благоприятное. Мир предстает в розовом свете, в такие минуты мы порой тешим себя надеждой, что наши друзья возвратят нам толику денег, взятую взаймы бог весть когда. То-то хорошо было бы жить вот так, спокойно, не мудрствуя лукаво,— вкусно поесть, сладко поспать и каждый день начинать с хорошей разминки. Механик возвращается с улыбкой на лице.
— Мать честная, вы еще здесь? Что, не поймали шефа?
— Почему же? Он сказал, что машину надо отремонтировать и продолжать ездить.
— Гм. Ладно, давайте посмотрим,—говорит механик. Он скидывает пиджак и надевает синий халат.— Ну что ж, новое крылышко выпишем. Правда, старое можно бы выправить, но на это уйдет уйма времени. Насчет бампера я договорюсь сам.
— Надо думать.
— Где же эти накладные, куда я их засунул?
— Правое крыло для «Волги»? Не смешите меня!- говорит кладовщик в мастерской.— Последний раз я видел такое, когда в Прагу приезжал его всемилостивейшее величество шах Пах-лови, ах, пардон, при даме, Реза Пехлеви. Когда Бартон последний раз разводился с Тэйлор. Ничем помочь не могу. Но ребята вам выправят.
— А сколько примерно понадобится времени?— спросила Ирена.
— Сколько? Сегодня у нас десятое. Пятнадцатого утром приходите, в восемь ноль-ноль все будет в ажуре!
— А если подмазать?—Дама протягивает руку к сумочке, ибо знает, что почем.
— Между нами, поскольку это вы, а я питаю к вам
слабость,— не советую! До вас тут уже были другие и подмазали будь здоров. Так что при всем желании это может быть готово четырнадцатого вечером.
— Понятно. Здорово же вы мне опять помогли.
— Угу. Правда, тут у меня нашелся бы один жестянщик, который...
— Спасибо. У меня есть свой,— говорит Ирена и садится в машину.
НЕВИДИМАЯ СЕТЬ,
натянутая над городом, всех объединяет и оберегает. Ире-нина записная книжка испещрена телефонными номерами парикмахерш и врачей — специалистов, мастеров и продавщиц, торгующих дефицитными товарами. Вам претит подобная практика? Нам тоже. Но разве найдется сумасброд, который отправится в джунгли без огнестрельного оружия или, по крайней мере, охотничьего ножа?
Ирена протиснулась в телефонную будку и набрала номер. Так, мол, и так, мне помяли крыло. По договоренности пли по наряду? Определенная часть выручки каждого таксиста предназначена для ухода за машиной и ремонта, ее называют фондом транспортного средства. Так что речь идет о работе по наряду предприятия, ну а за любезность — наличными.
— Можете подъехать поближе к вечеру? Думаю, часа за два мы это дело провернем. Буду рад вас снова увидеть.
Рука руку моет — это знает каждый наблюдательный человек. Что до меня, то я люблю наблюдать. Из двух рук лишь одна правая, это так. Но что бы она стала делать без левой?
ИРЕНА ВЕСЕЛО МАШЕТ
мне рукой.
— Я уже опять как новенькая,— радуется она.— Никто и не заметит, что меня долбанули. Сейчас приму душ, что-нибудь перекушу — и за дело. Хочу сегодня наездить километров двести.
— Вам письмо,—говорю я, протягивая ей конверт.
— О-о... — У нее вытягивается лицо.—Материнские нравоучения. Почему я так долго не кажу носа дома, совсем забросила свою старенькую маму, и это — в благодарность за всю ее доброту, ну да что вам рассказывать. Мне скоро тридцать пять, вам я в этом могу признаться, вы не проговоритесь. Но мама все еще думает, что мне не обойтись без ее наставлений. Если холодно, надень теплый свитер! Если с кем-нибудь познакомишься, привези его ко мне, погляжу, что он за птица! Пижамы носи лучше фланелевые, если не хочешь плакать в старости! Я развожу руками.
— Ну да,— произносит она,— что еще остается — махнуть на это рукой.
Она взбегает по лестнице (лифтом, как я заметил, Ирена пользуется только в тех случаях, когда она в туфельках на высоких каблуках), громко здоровается.
Львица сидит на кровати, приложив ко лбу мокрое полотенце.
— Что случилось?
— А-а-а...
— Этот... регбист? То есть волейболист?
— Подлец он, подлец, и все! Он женатый! Развестись я не могу, говорит, у меня маленькая дочка, и она так привязана ко мне, так привязана. Почему я не встретил тебя раньше? И всякое такое. Почему этого не случилось с нами десятью годами позже? Тогда она уже кончит школу и у нее будут другие интересы. Но ты только подумай! Разве могу я ждать десять лет? Могу я ждать хотя бы год, хотя бы один день? Ирен, только ты у меня и осталась!
Ирена подсаживается к своей товарке, обнимает ее за плечи.
— Наглотаться бы снотворного, чтоб уже не проснуться.
— Жаль,—- говорит Ирена,— а я как раз хотела позвать тебя на хороший ужин. Вкусное жаркое, хорошее красное вино, оркестр с цимбалистом, на столах свечи. Но раз у тебя другие планы...
— А куда?— вздыхает Львица.
— В «Пастушку».
— Гм. Да ладно, все равно у меня нет снотворного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91