Позволить тебе забрать Оим Шо, которую ты замучил?
— Не твое дело!
— Не мое дело! В таком случае я сейчас же пойду в милицию и все-все расскажу по порядку! Где моя паранджа? — Тетушка Анбар засуетилась.
— Постой, бестолковая! — сказал, понизив тон, Хасанбек.— Если действительно Хамрохон тут нет, тогда ее надо найти.
— Надо найти! — с насмешкой сказала тетушка Анбар.— Терять не надо было! Бедной женщине жизнь с тобой так опротивела, что она предпочла бежать без оглядки! Не лучше ли тебе тишком-молчком поскорее убраться отсюда и больше не вспоминать о ней, а не то навек будешь опозорен!
Ходжа Хасанбек постоял немного, подумал и, махнув рукой, вышел, ничего не сказав больше. Тетушка Анбар пустила ему вслед ругательство, какого хватило бы на четверых, и, обратясь к старухе, сказала:
— Вот как надо расправляться с такими мужчинами!
— А если он пришлет людей и посадит в тюрьму? — спросила старуха, все еще дрожавшая от страха
— Ничего он не сделает! — уверенно сказала тетушка Анбар.— Он сам тоже боится, дрожит за свой чин, за свою голову. Если я пойду и пожалуюсь на него, ведь ему срам будет.
— Пусть бог пошлет вам долгую жизнь, пусть исполнятся все ваши желания, дорогая тетушка!
— Но все-таки я не могу оставить вас одну в этом доме. Пока не утихомирится этот господин, пока не утихнет скандал, лучше вам с Хамрохон побыть в клубе.
— А что будет с домом?
— Дом волк не съест. Двери в комнату и в прихожую запрем на замок, ворота изнутри запрем на цепочку, а сами выйдем через соседний двор.
— Ну ладно,— сказала старуха и тяжело вздохнула.
В этот вечер Фируза пришла домой поздно. Много было дел в женском клубе. Она хотела пройти прямо к себе, хоть немного убрать в комнатах, на балахане,— ведь в последние дни ей некогда было, все запустила. Дома она нашла принесенные Асо мясо, морковь, лук и записку от него с просьбой поскорее приготовить плов, он, вероятно, придет вместе с Каримом.
Фируза обрадовалась: значит, Карим здоров, вышел из больницы... И, засучив рукава, забыв об усталости, быстро принялась за дело, ловко нарезая лук и морковь.
Вскоре совсем стемнело, подул прохладный ветерок... Фируза зажгла лампу и закрыла дверь. Мясо с луком и морковью уже поджарилось, когда пришел Асо. Он был один.
— О! — воскликнула Фируза.— А где Карим?
— Сегодня не выписали еще... Я сейчас прямо из больницы. Рана, правда, зажила, но с легким не все в порядке. Врачи говорят, неделю, а то и дней десять еще придется полежать.
— А я все дела отложила, плов готовлю, думала, вместе придете,— разочарованно проговорила Фируза.
— Ничего, плов нам сгодится.
Фируза вышла во двор, чтобы помыть рис и положить его в котел.
Асо стянул сапоги, умылся и, растираясь полотенцем, задумался. Фируза права, все очень дорого, ничего не достать. На базаре — ни мяса, ни риса; хлеб и тот с трудом найдешь. У мясных лавок — очереди. Да! Разве в Бухаре знали когда-нибудь раньше, что такое очередь? Теперь-то хорошо знают! Деньги бухарского правительства - это бумага, никакой ценности не имеют. Коробка спичек — пятьсот рублей, хлебная лепешка — пятьсот, подумать только! А торговцы и вовсе их не принимают. Керенки и те лучше идут. Иное дело, у кого есть золотые или серебряные монеты, те обеспечены. А те, кто на жалованье у бухарского правительства, терпят лишения... Хорошо еще, что в ЧК выдают кое-что — мясо, масло, рис...
Повесив полотенце на гвоздь, Асо подошел к очагу.
— Дайте я буду топить,— сказал он Фирузе.
— Вы устали, пойдите лучше отдохните.
— Быть рядом с вами — значит отдыхать. Бедный Карим, если он любит так же, как я, он очень страдает. Пожалуй, всади Асад в него сотню пуль, он бы страдал меньше, чем при мысли, что насильно увели его любимую и принудили к браку.
— Что же Карим теперь будет делать, не говорил Хайдаркул?
— Пока неясно... Хайдаркул считает, что нужно готовить войско, призвать коммунистов... Двинуться на Асада и под такой крепкой защитой как следует поговорить с ним...
— Бедный Карим,— с грустью сказала Фируза.
От огня в очаге щеки ее разрумянились, она еще больше похорошела. Асо смотрел на жену с нежностью.
Сердце его было полно любви.
— Фируза! Моя Фируза-джан! — воскликнул он.— Нет на свете человека счастливее меня! Уж мне так повезло!
— Не сглазьте! — усмехнулась она.
— Пустяки! Я — счастливый! Со мной рядом самая красивая, самая умная, самая деятельная женщина Бухары!
— Желаю вам счастья, но зато мне, вашей жене, с тех пор как я стала заведующей женским клубом, выпали на долю одни мучения.
— Почему? Что происходит?
— Завалена работой, опыта нет, помощи никакой, а кроме работы...— Фируза засмеялась.
— Что, что еще? — нетерпеливо спросил Асо.
Фируза смущенно улыбалась, продолжая молчать. Асо настойчиво и взволнованно спрашивал. Наконец она, преодолевая смущение, тихо сказала:
— Кроме работы... я уже три месяца тяжелая.
— Что, что? — радостно вскричал Асо.— Неужели правда?
— Правда. А вы и не заметили?
— Нет... я... я...
— Может, недовольны?
— Да что вы говорите! — Асо обнял жену.— Моя дорогая, моя Фируза-джан! Такое счастье иметь ребенка! Я все готов отдать за то мгновение, когда увижу его лицо, его пальчики... Я поцелую его и прижму к себе вот так, вот так!..
— Ой, не жмите, больно, повредите ребенку. Ему ведь уже четвертый месяц пошел.
— Да, да, ты права...
Асо бережно взял Фирузу на руки, понеси комнату и усадил на кур-пачу.
— Отдохни, сам все доделаю...
Нарежу ломтиками редьку...
Весь вечер Асо говорил только о ребенке. Он был целиком поглощен мыслями о нем. Он все уговаривал Фирузу быть осторожной, не оступиться, не упасть, не повредить ребенку каким-нибудь неловким движением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123